Они ведь едят щенков, правда?
Шрифт:
Жук пытался завязать разговор с миссис Аль-Хазим, но дело продвигалось очень медленно. Она явно не испытывала ни малейшего интереса к Жуку, безошибочно почуяв, что он не миллиардер. Но после долгих стараний ему все-таки удалось добиться от нее поистине очаровательного признания, что Вашингтон кажется ей «приятнее Нью-Йорка».
У Жука появилась какая-то легкость в голове, и он вдруг заметил, что до сих пор не притронулся к еде.
— Я понимаю, куда вы клоните. — И Жук подмигнул миссис Аль-Хазим. — Тут у нас, в Вашингтоне, не так много евреев.
Миссис
— Но, знаете, — продолжал Жук, — они не такие уж плохие ребята. К ним нужно только привыкнуть.
— Я говорила о нью-йоркских уличных пробках, — высокомерно отчеканила миссис Аль-Хазим и повернулась вправо на сорок пять градусов, за весь вечер она не сказала Жуку ни слова больше.
Жук, воспользовавшись неожиданно обретенной свободой, еще раз сходил к бару за шестой — или седьмой — порцией водки с тоником.
Гарри с Минди и все остальные смеялись и болтали. До Жука наконец-то дошло, что на ужине отсутствует нынешняя миссис Бринкерхофф. И только потом он вспомнил, что она вот-вот должна стать бывшей, а не нынешней миссис Бринкерхофф.
Разговор зашел о том, как назвать лошадей. Похоже, Минди предоставила Гарри право дать имена своим двум новым лошадкам. Почему бы и нет? Великодушно настроенный Гарри пригласил всех выдвигать свои предложения.
— Раппанаханнок!
— Бегунья!
— Терпсихора!
— Да, мы можем! [35]
Жук постучал вилкой по стакану.
— Ка-ак-на-назывался тот ф-фильм…
Оказывается, его язык превратился в неповоротливую тряпку и совершенно не слушался команд, поступающих от мозга. Минди бросила на него взгляд, полный ледяного ужаса.
35
«Yes We Can!» — предвыборный лозунг Барака Обамы в 2008 году.
— Ну, помните, — продолжал заплетающимся языком Жук, — тот фильм, где этот чокнутый мальчишка ослепляет лошадей, а потом поджигает сарай? И все они горят заживо. Я т-так люблю этот фильм!
Общий разговор, заскрежетав тормозами, остановился. Все потрясенно смотрели на Жука. А Жук, нисколько не смущаясь, продолжал:
— Классный фильм. Хэнк, ты смотрел этот фильм? Ты же такой любитель лошадей. Погодите-ка, молчите все, — сейчас, тпру! Вспомнил. «Эквуш»! [36]
36
«Эквус» — фильм С. Люмета в жанре мистической драмы (1977).
— Я еще никогда — никогда в своей жизни — не испытывала такого унижения, — говорила Минди, ведя машину и смертельной хваткой вцепившись в руль.
— Ш-шовершенно классная кличка, — отвечал ей Жук, занимавший горизонтальное положение на заднем сиденье. — «Эквуш»!
— От
Жук принялся напевать увертюру к опере «Вильгельм Телль»:
— Та-та-там, та-та-там, та-та-там-там-та-а-а-ам…
— Уолтер! Прекрати! Прекрати немедленно, говорю тебе!
— Та-та-там, там-та-а-а-а-а-а-а-ам… та… там…
Жук проснулся на следующее утро. Он все еще лежал на заднем сиденье машины, в своем вчерашнем вечернем наряде. И у него болела голова. Ох, как же она болела!
Он прошагал на кухню, как зомби — заблудшая душа в поисках ибупрофена. Мин сидела за столом с чашкой кофе. Она отлично выглядела в блузе, штанах для верховой езды и сапогах.
— Доброе утро, — поздоровался Жук. Может, она всё забыла?
— Ты сказал мне «доброе утро», я не ослышалась?
Жук попытался сфокусировать взгляд на наручных часах.
— А что, разве уже вечер? Ого. Вот так вечеринка.
— Уолтер, у тебя проблемы с алкоголем. Я кое-что нашла для тебя. Сегодня в десять часов — в десять утра, имей в виду, — состоится встреча «Анонимных алкоголиков» — в Унитарной церкви в Даунерз-Корнер. Я тебе тут все записала на бумажке. Ты должен туда пойти — я ставлю это условием твоего дальнейшего пребывания в этом доме.
И она ушла. Стук сапог по кафелю, затем — звук хлопающей проволочной сетки на двери.
Бьюкс застал брата сидящим на крыльце — тот, все еще в вечернем наряде, прижимал ко лбу пакет с замороженным горошком.
— Хорошо выглядишь, старший братец.
— Угу, гм.
— Я и не знал, что вы, аристократы, любите кутить по полной. Знал бы — может, тоже присоединился бы.
— Сядь, — сказал Жук, — и да потекут из уст твоих мягкие, тихие речи.
— У вас с Мин сейчас нелады?
— Почему ты об этом спрашиваешь? — проговорил Жук, не раскрывая глаз.
— Да нипочему. Ну, просто мне показалось, что она только что попыталась меня переехать своей машиной.
— Бьюкс, — спросил Жук, — а что, у Мин роман на стороне?
Бьюкс пожал плечами.
— Не знаю, вряд ли. Похоже, она только и думает, что о своей верховой езде. Здорово, что она прошла в команду. Ты должен гордиться ею.
Жук застонал.
— Я не видел, чтобы из дома с черного входа на цыпочках, крадучись, выходили какие-нибудь инструкторы по йоге или еще кто-нибудь. Если ты об этом.
— Да ему и не пришлось бы красться на цыпочках. У него есть собственный самолет. Семьсот пятьдесят семь.
— Ну, если ей уж правда хочется переспать с кем-то на стороне, то почему бы не с владельцем семьсот пятьдесят седьмого?
— Он возит на нем своих лошадей. Его лошадям делают массаж.
— Ну, тогда я и сам был бы не прочь закрутить с ним роман.
Некоторое время братья посидели молча.
Потом Бьюкс сказал:
— Сочувствую тебе. Но, если уж она собралась убежать с этим парнем, то, скорее всего, тебе не придется выплачивать алименты.
— Ты никогда не задумывался о карьере утешителя страждущих? Ох, голова моя, голова…