Они выбрали ночь

Кузнецов Константин Викторович

– Вот как?
– Шрам был явно удивлен.
– И в чем же состоят эти неприятности?

Доктор в очередной раз всхлипнул и, не сводя глаз со скальпеля, который мог в любой миг впиться в его плоть, продолжил:

– Все началось в тот же день, когда он преставился, и мне, по указанию констебля доставили тело для вскрытия...

– Очень интригует. Продолжайте, - приказал убийца.

Доктор повиновался.

– В туже ночь ко мне пожаловал некий господин. Не представившись и не показав никаких документов, он потребовал отправить тело мистера Монсфрита

в хранилище. Я попытался прогнать наглеца, но тот навел мороку, показал свою силу, почти также как и вы сейчас. И мне пришлось подчиниться. Я даже пальцем не прикоснулся к этому вознице. Дал могильщику две старинные золотые монеты и его свезли на Старое кладбище.

Потом пришел молодой констебль и стал задавать вопросы. Я испугался еще сильнее, обмануть представителя власти это серьезный проступок. Но я решился. Понимаете, у меня не оставалось выбора. Я знаю, я согрешил...
– голос Монсфрита дрогнул.
– Меня ведь приперли к стенке. Заручились обязательствами, а не сказали, что делать дальше... как действовать. Я испугался. Я не привык обманывать. А тут такое. А еще эти кошмарные сны. Я вижу мертвецов, они пытаются добраться до меня, задушить, утащить за собой! Я не знаю, как мне быть! Я схожу с ума!!!

Уткнувшись в руку, доктор зарыдал.

Шрам без жалости и сожаления решил, что больше не выдержит подобных слюней. Лезвие потянулось к горлу, но в самый не подходящий момент рука обмякла.

Схватившись за сердце, убийца, внезапно уронил скальпель и, задыхаясь, стал хватать ртом воздух. Демон в очередной раз продемонстрировал ему свою силу, до отказа натянув одну из невидимых нитей. Перекатившись на живот, Шрам беспомощно потянулся к дверной ручке. Резкая боль постепенно покидала его изможденное тело, но сердце все еще отбивало барабанный бой.

Доктор, не замечая страданий своего мучителя, продолжал клясть себя за горькую судьбу и беды, ниспосланные на его голову самим Всеединым.

Прикосновение к двери спасительным бальзамом вернуло Шраму остаток сил. Сердце успокоилось, оставив на душе очередную глубокую рану. Незримый хозяин продолжал диктовать свои условия, и мастер был уверен - сыграв свою роль, он отправиться на свалку также как отжившие свой век деревянные куклы.

2

– Как ты говоришь, это называется?
– придирчиво уточнил фантом.

– Метод Френтча, - немного смутившись, ответил констебль и более уверенно добавил: - Любое действие имеет мотив и последствия выгодные для преступного сообщества и непосредственного лица совершившего греховное действо.

Сняв пенсе, сэр Заговорщик скрупулезно протер увеличительные стекла и, водрузив его обратно на нос, задумчиво воззрился на инспектора:

– Я готов выстроить тебе эту самую последовательность, кроме одного занимательного факта, которому, ломай не ломай голову, а не могу найти логического объяснения.

Джинкс ощутил, как по спине пробежал тревожный холодок. Нежданно-негаданно, он так близко оказался к разгадке странных смертей, что подступившее к горлу

волнение лишило констебля голоса.

Между тем Заговорщик, вооружившись сухой веткой, стал объяснять:

– Есть правило, закон, пословица - зло порождает зло. И нет этому утверждению никакого противоречия. Пороки не исчезают сами собой, а искушения не делают человека лучше. Но мы смертные ни чем не хуже тех, кто наделен властью, но лишен души. И случается, что надзиратели тоже способны выбрать иную сторону, несмотря ни на что. Каждый преследует свои цели.

Лоб констебля стал похож на вспаханную борозду.

– Мне очень сложно понять...

– Ничего страшного. Главное терпение, - откликнулся сэр Заговорщик и продолжил: - Я подозреваю, что между нашими надзирателями больше не существует различия. Они - выбрали ночь, и теперь их игра грозит всему живому, всем тем, кто живет в Прентвиле. Город, потерявший праведников - мертвый город. И те, кто подался слабости и малодушию, переступил предначертанное Всеединым, будут стерты с лица земли, - фантом понизил голос и стал говорить тише.
– Прентвиль лишился двенадцати чистых душ, и сейчас жизнь оставшихся грешников зиждиться только на крохотном волоске. Тринадцатая жертва.

Джинкс сразу вспомнил слова Люси - с какой нежностью и любовью она говорила о брате. Да и Ларкси Фрит, согласно рассказам родственников, был исключительным человеком не способным совершить случайное зло. Ниточки не только связались воедино, но и вышли длиннее положенного.

– Смерть жителей Прентвиля должна быть случайной иначе Высшие обязательно покарали бы демонов, - тем временем пояснил Заговорщик.
– Но даже доролийцы не вправе проникать в мир смертных и совершать убийство. Поэтому им нужно оружие. Тот, кто совершил первое убийство, должен совершить и последнее. Круг замкнется, и тогда Прентвиль исчезнет в руинах собственных грехов.

Холод охватил тело констебля, словно на него вылили ушат ледяной воды. Правда была хуже смертельного удара. Исход был предрешен.

– Сердце Невила - последней жертвы, не выдержало, узрев истинный образ демона, - начал Заговорщик, но, внезапный вопрос инспектора заставил его замолчать.

– А как же возница, мистер Фрит? И ворон? Его сердце тоже не выдержало?

Заговорщик молчал. Он просто не знал, что сказать. Цепь последовательных рассуждений внезапно прервалась. По словам фантома, одна из жертв не вписывалась в череду предначертанных смертей.

– Возможно, вы ошиблись. Ларкис Фрит умер естественным образом, - попытался предположить Джинкс.

Заговорщик не согласился:

– Ворон не случайная птица. Коракс - судья. Но он никогда не является в мир смертных. Он никогда не убьет безвинную душу. Это невозможно.

– А что если он помогает надзирателям?
– произнес констебль, первое что пришло в голову.

– Вопросы, вопросы, вопросы, - вместо ответа несколько раз повторил фантом и замер.

Они долго молчали, прислушиваясь к тишине, стараясь не нарушать собственных мыслей и омрачать себя новыми разговорами.