Оно
Шрифт:
– Я думаю, вы должны многому учиться".
Его зачетная книжка возвращается по университетской почте через три дня. В графе: ОЦЕНКА НА МОМЕНТ СДАЧИ, руководитель даже не поставил ему «удовлетворительно», сердитая двойка красовалась там. Ниже руководитель приписал: «Вы думаете, Денбро, деньги что-нибудь доказывают?»
– Разумеется, – сказал Билл Денбро пустой квартире и снова громко расхохотался.
На последнем курсе колледжа он осмеливается написать роман, потому что не знает, как выкрутиться. Он спасается рукописью в пятьсот страниц. Он посылает ее в «Викинг Пресс», считая это первой попыткой пристроить свою
В светской хронике им предрекают семь месяцев совместной жизни. Обсуждается лишь вопрос, кончится ли брак разводом или просто аннулируется. Друзья (и враги) с обеих сторон – того же мнения. Кроме разницы в возрасте, несоответствие – разительное. Он высокий, лысеющий, склонный к полноте. Медленно, порой невнятно, говорит в компании. Одра, с ее каштановыми волосами, вылепленная как статуэтка, великолепна – не земная женщина, а существо из какой-то полубожественной суперрасы.
Его наняли сделать сценарий своего второго романа «Черные пороги», главным образом потому, что право сделать по крайней мере первый набросок сценария была непреложный условием продажи, хотя его агент брюзжала, что он сумасшедший; набросок его на самом деле оказался очень приличным. Его приглашают в университетский городок для последующей работы и постановочных встреч.
Его агент – маленькая женщина по имени Сюзан Браун. Рост у нее – пять футов. Она неистово энергична и еще более неистово эмоциональна. – Не делай этого. Билли, – говорит она ему. – Откажись. У них много денег на это, и они найдут кого-нибудь, кто напишет сценарий. Может быть, даже Голдмана.
– Кто?
– Уильям Годдман. Единственный хороший писатель.
– О чем ты говоришь, Сюз?
– Он был там у них, но остался самим собой, – сказала она. – Твои шансы подобны шансам приобрести рак легких – можно, конечно, но кто захочет попробовать? Ты сгоришь на сексе и пьянке. Или на наркотиках. – Сумасшедшие карие глаза Сюзан метали молнии.
– Сюзан...
– Послушай меня. Билли! Бери деньга и беги. Ты молод и силен. Вот, что они любят. Ты войдешь туда, и они сначала лишат тебя самоуважения, а затем и твоего умения писать прямую линию от точки А до точки В. Последнее, но не меньшее – они возьмут твои пробы. Ты пишешь как взрослый, но ты просто высоколобый ребенок.
– Я должен ехать.
– Здесь кто-то пукнул? Должно быть так, уж очень сильно воняет.
– Но я должен. Должен.
– Господи!
– Я должен уехать из Новой Англии. – Он боялся продолжить. Это было как произнести ругательство, но ей он обязан сказать:
– Я должен уехать из Мэна.
– Зачем, ради Бога?
– Не знаю. Просто должен.
– Ты говоришь мне что-то реальное или выдуманное писателем?
– Реальное.
Во время этого разговора они в постели. Ее груди маленькие, как персики, сладкие, как персики. Он очень любит ее, но не так, как любят обычно, и оба они знают это. Она зажигает сигарету, плачет. Но он сомневается, знает ли она то, что знает он. В ее глазах – свет. Было бы бестактно напоминать ей об этом, и он не напоминает. По-настоящему он не любит ее, но готов ради нее горы свернуть.
– Тогда давай, – говорит она сухим деловым тоном, повернувшись к нему. – Позвони мне, когда будешь готов и если будешь в силах. Я приеду и соберу
Киноверсия «Черных порогов» называется «Ловушка Черного Дьявола», с Одрой Филипс в главной роли. Название ужасное, но фильм получается вполне приличный. И единственное, что он теряет в Голливуде, – это свое сердце.
– Билл, – снова сказала Одра, выведя его из этих воспоминаний. Он увидел, что она выключила телевизор. Он выглянул в, окно: за оконными стеклами стлался туман.
– Я объясню, насколько могу, – сказал он. – Ты заслуживаешь это. Но сначала сделай для меня две вещи.
– Ладно.
– Налей себе еще чашку чая и расскажи мне, что ты знаешь обо мне. Или считаешь, что знаешь.
Она посмотрела на него, удивленная, и пошла, к буфету.
– Я знаю, что ты из штата Мэн, – сказала она, заваривая себе чай. Она не была англичанкой, но в речи ее иногда прорывался английский акцент – пережиток роли, которую она сыграла в «Комнате на чердаке», фильме, который они приехали делать сюда. Это был первый киносценарий Билла. Ему предложили и режиссуру. Благодарение Богу, это он отклонил. Его отъезд положит конец нудным просьбам. Он знал, что они все скажут, весь съемочный коллектив. Вот Билл Денбро и показал наконец истинное свое лицо. Просто еще один дерьмовый писатель, говно собачье.
Бог видит, как смятенно он себя чувствует сейчас.
– Я знаю, что у тебя был брат, и что ты его очень любил, и что он умер, – продолжала Одра. – Я знаю, что ты вырос в городке Дерри, переехал в Бангор через два года после смерти брата, а в четырнадцать лет переехал в Портленд. Я знаю, что твой отец умер от рака легких, когда тебе было семнадцать. И ты написал бестселлер, когда еще был в колледже, живя на стипендию и почасовую работу на текстильной фабрике. Это, должно быть, показалось тебе странным.., такое изменение доходов. В перспективе.
Она повернулась в его сторону, и он увидел себя тогдашнего в ее лице: осознал скрытое между ними пространство.
– Я знаю, что через год ты написал «Черные пороги» и приехал в Голливуд. И за неделю до начала съемок ты встретил очень растерянную женщину по имени Одра Филипс, которая немножко познала то, через что ты, должно быть, прошел – жуткую депрессию, потому что лет пять назад она была просто Одри Филпот. И эта женщина тонула...
– Одра, не надо.
Ее глаза в упор смотрели на него. «О, почему нет? Давай говорить правду и стыдить дьявола». – Я тонула. За два года до тебя я обнаружила наркотики, через год я узнала кокаин, и это было даже лучше. Наркотик внутрь утром, кокаин днем, вино вечером, «Валиум» в постели. Витамины Одры. Слишком много важных интервью, слишком много хороших ролей. Я была похожа на героиню из романа Жаклин Сюзанн, она была веселой. Ты знаешь, как я теперь думаю о том времени, Билл?
– Нет.
Она отпила чай, отвела глаза от него и нахмурилась. – Это было как бег на полосе в Л. А. Интернейшнл. Понимаешь?
– Не совсем.
– Это движущаяся полоса длиной в четверть мили.
– Я знаю эту полосу, но не понимаю, что ты...
– Ты просто стоишь там, а она несет тебя к багажному отсеку.
Но если хочешь, можешь идти по ней. Или бежать. При этом кажется, что ты совершаешь свою обычную прогулку, или пробежку, или спринт – что угодно, – потому что твое тело забывает, что на самом деле ты просто наращиваешь скорость, с какой движется полоса. Вот почему у них в конце надпись: ОСТАНОВИСЬ. В тот момент, когда я встретила тебя, я жила с ощущением, будто выбежала с конца той полосы на неподвижный пол. Мое тело было на десять миль впереди моей головы. Невозможно удержать равновесие. Рано или поздно ты падаешь лицом. А я не упала. Потому что ты подхватил меня.