Оно
Шрифт:
– Выброси ее, Бев, или ты получишь еще одну пощечину!
Она открыла окно и выбросила сигарету. Затем повернулась к нему, ее лицо было бледное, испуганное и какое-то суровое.
– Ты не можешь.., ты не должен бить меня. Это плохой фундамент для дальнейших отношений.
– Она пыталась найти нужный взрослый тон, но у нее не получалось. Он подавил ее. Он был с ребенком в этой машине. Чувственным, адски возбуждающим, но ребенком.
– Не могу и не должен – две разные вещи, девочка, – сказал он.
Это свободная страна. Что еще мне сказать?
– Ты уже, вероятно, достаточно сказал, -прошептала она, и он ударил ее снова, сильнее, чем в первый раз, потому что ни одна девка никогда не должна перечить Тому Рогану. Он бы стукнул королеву английскую, если бы она вздумала перечить ему.
Щекой она ударилась о дверцу. Рука ее схватилась за ручку, а затем упала. Она просто забилась в угол, как кролик, одной рукой закрыв рот, глаза большие, влажные, испуганные. Минуту Том смотрел на нее, затем вышел из машины и обошел ее сзади. Он открыл ее дверцу. Он дышал черным ветренным ноябрьским воздухом, и до него явственно доносился запах озера.
– Ты хочешь выйти, Бев? Я видел, как ты потянулась к ручке дверцы, поэтому я думаю, что ты, должно быть, хочешь выйти. О'кей. Хорошо. Я просил тебя что-то сделать, и ты сказала, что сделаешь. Потом ты не сделала. Так ты хочешь выйти? Давай. Выходи. Что за черт! Выходи. Ты хочешь выйти?
– Нет, -прошептала она.
– Что? Мне не слышно.
– Нет, я не хочу выйти, -сказала она немного громче.
– У тебя что, эмфизема от этих сигарет? Если ты не можешь говорить, я дам тебе мегафон, черт возьми. Это твой последний шанс, Беверли. Скажи громко, чтобы я мог слышать тебя, ты хочешь выйти из этой машины или ты хочешь вернуться со мной?
– Хочу вернуться с тобой, -сказала она, и схватилась руками за рубашку, как маленькая девочка. Она не смотрела на него. Слезы скользили по ее щекам.
– Ладно, – сказал он. – Прекрасно. Но сначала ты скажешь это мне, Бев. Ты скажешь: «Я не буду курить в твоем присутствии, Том».
Теперь она смотрела на него, глаза у нее были раненые, молящие, непонятные. «Ты можешь меня заставить сделать это» говорили ее глаза, – но, пожалуйста, не надо. Не надо, я люблю тебя, может это кончиться?
Нет – не могло.
– Скажи это.
– Не буду курить в твоем присутствии. Том.
– Хорошо. Теперь скажи. «Прости».
– Прости, -повторила она глухо.
Сигарета, дымясь, лежала на тротуаре, как отрезанный кусок взрывателя. Люди, выходящие из театра, смотрели на них – на мужчину, стоящего около открытой дверцы «Беги» последней модели, и на женщину, сидящую внутри: руки прижаты к губам, голова откинута назад, волосы ниспадают золотом в сумеречном свете, Он раздавил сигарету. Размазал ее по тротуару.
– Теперь скажи: «Я никогда не сделаю этого без твоего разрешения».
– Я никогда...
Она начала икать.
...никогда.., н-н-н...
– Скажи это, Бев.
...никогда не сделаю этого. Без твоего разрешения.
Он захлопнул дверцу и вернулся назад, на свое место водителя. Он сидел за рулем и вез их назад, к ним домой, в центр города. Никто из них не сказал ни слова. Одна половина отношений была улажена на автостоянке, вторая – через сорок минут, в постели Тома.
Не хочу заниматься любовью, – сказала она. Он увидел в ее глазах другую правду и напряженный клитор между ногами, и когда он снял ее блузку, ее соски были каменно-твердые. Она застонала, когда он потер их, и сладострастно вскрикнула, когда он стал сосать сначала один, потом другой, безостановочно массируя их. Она взяла его руку и сунула ее между ног.
– Я думал, ты не хочешь, -сказал он, и она отвернула свое лицо.., но не дала уйти его руке, и движение ее губ ускорилось.
Он толкнул ее на постель.., и теперь он был мягкий, нежный, не рвал ее нижнее белье, а снимал его с тщательной осторожностью, что отдавало жеманством..
Войти в нее было подобно тому, чтобы войти в изысканную смазку.
Он двигался в ней, используя ее, но позволяя также ей использовать его, и она кончила первый раз почти сразу, крича и вдавливая ногти в его спину. Потом они раскачивались в длинных, медленных ударах и где-то там он подумал, что она снова кончает. Он подумал о счетах на работе, что у него будет все о'кей. Потом она начала делать более быстрые движения, ее ритм в конце концов растворился в диком оргазме. Он посмотрел на ее лицо – мазки туши, размазанную губную помаду, и почувствовал исступление.
Она дергалась бедрами сильнее и сильнее – в те дни между ними не было никакой пропасти, и их животы ударялись друг о друга все более быстрыми шлепками.
В конце она закричала и потом укусила его плечо своими маленькими ровными зубами.
– Сколько раз ты кончила?
– спросил он ее, когда они приняли душ.
Она отвернула лицо, и когда заговорила, голос ее был настолько тихий, что он еле уловил его. – Ты не об этом должен спрашивать.
– Нет?
Кто тебе сказал это? Мистер Роджерс?
Он взял ее лицо рукой, большой палец глубоко вошел в одну щеку, остальные сжали вторую, между ними в ладони прятался подбородок.
– Ты разговариваешь с Томом, -сказал он. – Слышишь меня, Бев? Скажи папе.
– Три, -неохотно сказала она.
– Хорошо, -сказал он. – Можешь взять сигарету.