ООО «Удельная Россия». Почти хроника

Хаммер Ната

И похлопав друг друга по плечу, Мирослав и Кладимир расстались.

Сцена седьмая

Правые против левых

Стол трапезной разделял помещение на две части. Справа сгруппировалось молодежное крыло. Вася, Паша и Тема стояли в линию и агрессивно жевали форменную жвачку. Натруженные желваки хищно двигались, перекатывая во рту куски резины. Развернутые плечи и скрещенные на груди руки создавали единый фронт. Все трое угрожающе молчали. Оппозиция из пяти человек на другой стороне сбилась в кучку и представляла собой разношерстное, разновысокое и разновозрастное стадо. Эта группа негромко переговаривалась между собой придушенными голосами, и звук этот напоминал стороннему наблюдателю

овечье блеяние. Наблюдателем был Сусликов. Он смотрел на разворачивающуюся диспозицию на экране своего монитора и мысленно хвалил себя за выдумку.

Он любил работать чужими руками, заставляя публичных и непубличных кукол дергать друг друга за тонкие, незримые неопытному глазу струны, и выстраивал ситуацию в соответствии с поставленной задачей, ловко и невероятно изобретательно. Настолько изобретательно, что переизбранный его стараниями Президент начинал опасаться своего идеолога и отслеживал каждое его движение, ожидая подвоха или даже большой засады. Профессиональная подозрительность Верховного Предводителя не давала Сусликову возможности мирно почивать на заслуженных лаврах. Но уроженец Кавказа Мирослав Казбекович Сусликов справлялся со своими задачами явно лучше своего предтечи Остапа Ибрагимовича Бендера, сына турецкого подданного. А потому смел надеяться на более благополучный исход своего предприятия, чем пошлое перерезание горла опасной бритвой – последствие неудачных шуток Великого комбинатора в адрес Главного акционера.

На мониторе крупным планом отразился ушастый телепузик Очков – видно, переместился прямо под камеру. Так и норовит подставиться, дуралей. Ну, обвели тебя вокруг пальца на выборах – зачем же рассказывать подробности публично, умнее от этого выглядеть все равно не будешь. Надо же было додуматься до создания объединения «За отстойную жизнь». Да, Скворцов недавно его на своей «Соковыжималке» так отжал, что одни сморщенные шкурки оставил, умеет, стервец, надо отдать должное.

Рядом с Очковым возникло лицо старика Лукошкина в очках с большими диоптриями – его глаза на мониторе выглядели прямо как у глубоководной рыбы. Этого тоже удалось нейтрализовать – предложили стать главным защитников прав человека, а он и повелся. Есть же идеалисты, все надеются обойти систему и кого-то от нее защитить. Против лома нет приема, драгоценный, и это говорит нам народная мудрость. Но ты пока попыхти.

Так, а что у нас делает Трубодуркин? Трубодуркин поглощает закуски с углового столика. На баррикады он, видите ли, собрался, внутрипартийные. Конечно, как же, бросит весь свой охранный холдинг на жену, а карьеру сыновей на произвол – и прямо на баррикады! Хоть бы народ не злил своей сытой мордой и толстым пузом. Изображает теперь, что был когда-то инакомыслящим среди кэгэбешников, ха-ха!

А где же этот кучерявый сторонник Вьющенко, Парис Шильцов? Доступ к нефтяной трубе тебе обеспечили – все политические амбиции туда и слил. Ага, пришвартовался рядом с экзотической женщиной российской политики Полиной Хондамаздой. Хоть этой доляху отпиливать не пришлось ни от трубы, ни от иных активов. Эта думала, что если полжизни прошагала активисткой-отличницей, правдоподобного компромата на нее не изобразят? В президенты собралась, самовыдвиженка фигова. Хоть и трубила публике, что выдвинулась понарошку, так, для расширения горизонтов общественной жизни, но чего же тогда Куцына дубровской краской замазывать? Виноват, мол, действующий Президент в гибели невинных заложников. Да за такие слова можно было ее как Ивана Пупкина накачать дурью и без штанов на московскую панель. Но экзотическую дамочку было почему-то жаль. Однако президентское абсолютное большинство пришлось подстраховать. Фигурка у Хондамазды больно точеная, лицо честное, говорить умеет – могла, могла оттянуть десяточку процентов, если бы не сусликовские умелые маневры. Руками телепузика Очкова. И в финансовой нечистоплотности публично обвинили, и с генеральным спонсором поссорили.

Но не выставлять же ее вот так из уютной политики в некомфортную жизнь. Пусть еще одну партейку изобразит, решил Сусликов, маячит на заднем фоне, опустевшие политические просторы собой украшает. Надо будет помочь с новым спонсором. Главное, чтобы больше в Президенты не выдвигалась, ни понарошку, ни взаправду. У нас тут не Британия, и не Пакистан даже.

Выйти уже к ним или еще четверть часика потомить? Томленая оппозиция лучше жуется и в зубах не застревает. Хорошо бы, конечно, однако время поджимает, дел еще много на сегодня. Сусликов выключил монитор и направился в трапезную.

– Всем добрый день, – приветствовал он собравшихся. – Прошу садиться, в ногах правды нет, как говорила моя рязанская бабушка.

И Мирослав опустился в кресло во главе стола. Остальные торопливо заширкали стульями. Лукошкин промедлил и оказался на стороне «Жующих вместе». Он покосился на широко расставленные локти молодой поросли, но выбора у него не оставалось, в конце концов он тоже открыто сотрудничал с Кремлем, пусть и не столь проникновенно. Он тяжело опустился на стул, снял очки и, вынув из кармана салфетку из микрофибры, занялся их тщательной протиркой.

– Правильно ли я понимаю, – начал Сусликов, – что слева от меня собрались сторонники раздельного питания?

– Стараюсь придерживаться, – дипломатично ответила Хондамазда. Остальные невнятно зашевелили головами, бормоча что-то нечленораздельное. Они подозревали провокацию. И не ошиблись.

– Уважаю ваши воззрения. Ваша воздержанность поможет нам накормить нашу молодежь и не выйти за рамки отведенного мне бюджета. Заносите! – обратился Сусликов в сторону закрытой двери, которая тут же отворилась и накрахмаленные официанты ввезли сервировочный столик с тарелками.

Перед левыми поставили тарелки с подозрительно знакомыми листочками.

– Это что за блюдо? – поинтересовался Шильцов у официанта.

– Салат из майской крапивы с лимонным соком, – невозмутимо пояснил официант. – Полный набор витаминов и минералов.

– А этим что подают? – кивнул Очков в сторону молодняка.

– Дичь под брусничным соусом с картофельными крокетами. Им ведь еще расти и расти – белок требуется.

– Но на вино-то можно рассчитывать? – обратился к Сусликову Трубодуркин.

– Нельзя. Вино вызывает брожение умов. А вам уже давно недостает трезвого взгляда на жизнь.

– А хлеба хоть дадут?

– Им – дадут, – пояснил хозяин левым гостям. – А вам вредно. Наедитесь хлеба – форму окончательно потеряете. Что может быть хуже сытой оппозиции?

– Ненасытные правители, – дерзнула ответить Хондамазда.

– Это вы про кого, Полина Мицубисивна?

– Это я для поддержания разговора, Мирослав Казбекович. Не молчать же мы сюда пришли.

– А зачем тогда?

– Вы позвали.

– Получается, уважаемая, вы даже не знаете, зачем вы сюда пришли. То есть опять перекладываете ответственность за происходящее на Кремль. Чтобы потом опять публично покритиковать нас за свое бездействие.

– Скоро и этой возможности нас лишите. Телевидение из Думы уже выгнали. Информационные потоки заключили в шлюзы, хотите – выпустите инфу, не хотите – запрете и в отстойник.

– Вот видите, как мы эффективны. Что мешает вам? Объединитесь, выберете общего лидера и…

– Да вы же и не дадите.

– А вы все ждете, что вам что-то дадут? Потребительская позиция, не находите? А как насчет добиться «своею собственной рукой»? Давайте, Полина Мицубисивна, я серьезно предлагаю лично вам создать и возглавить объединенную оппозиционную партию. Готов даже спонсора подогнать. А мужики под вас выстроятся. Правда, мужики?

Оппозиционные мужики потупились и хмуро молчали, и на сей раз даже головами не шевелили, чтобы не дать возможности Сусликову вольно интерпретировать их невербальные сигналы. Наступила гнетущая тишина. Слышно было лишь, как работает челюстями молодняк, да скрипит трава на зубах оппозиции.