Опасная граница: Повести

Фрида Франтишек

На улице светало. Марихен начала торопливо одеваться. Надо сходить к Гансу или Кубичеку. Может, они сидят в конторе и празднуют счастливое возвращение? Сначала девушка побежала к Гансу. Она забарабанила в дверь. Ее стук гулко разносился по всему дому, но дверь ей никто не открыл. Да Ганс никогда бы и не вернулся без отца. Или они оба сейчас сидят у Кубичека, или они еще не вернулись. Она заспешила к коммерсанту. В конторе было темно. Марихен открыла калитку, ведущую в сад, проскользнула в сарай. Поскольку было очень темно, она на ощупь подошла к ящику, куда контрабандисты складывали товар, и опустила в него руку. Ящик был пуст.

— Это ты, Марихен? — спросил Кубичек.

Он стоял у калитки и светил фонариком.

— Да, это я.

Кубичек вошел в сарай, и свет фонарика запрыгал по большому помещению, высвечивая сложенный здесь товар.

— Еще не вернулись? — спросила она.

— Нет. Я тоже их жду. Даже спать не ложился.

Коммерсант подошел к ней поближе, и Марихен уловила запах коньяка.

— С ними что-то случилось! — воскликнула она.

— Не бойся, Ганс и твой отец из любой переделки выйдут, — сказал он, но в его голосе не было уверенности. Он просто пытался ее успокоить.

— Не пойдут же они через границу днем?

— Наверное, груз тяжелый. Вот они часто отдыхают и потому задерживаются.

— Это неправда! — резко возразила Марихен.

Она вдруг почувствовала острую неприязнь к коммерсанту. Это из-за него Ганс и отец пошли через границу, из-за него рисковали.

— А почему ты думаешь, что это неправда?

— Никогда еще они так поздно не возвращались.

— Да сколько раз они возвращались днем, — проговорил Кубичек заплетающимся языком и схватился за столб, чтобы не упасть.

— И вы так перепугались, что напились от страха? с просили она.

— Что? Я напился? Глупости! Я жду их с самой полуночи, ну и выпил стаканчик от нечего делать. Пойдем в контору, я угощу тебя кофе.

— Нет, лучше я пойду домой! — сказала она, обходя коммерсанта. У калитки она обернулась: — Неужели что-нибудь стряслось?..

— Марихен, подожди! Боже мой, да что с ними может случиться?

Она повернулась и пошла прочь. Светало. По шоссе громыхала грузовая машина. Девушка шла, а слезы застилали ей глаза. Конечно, Кубичек знал, что этот переход будет для контрабандистов нелегким. Недаром он ждал их и пытался отогнать страх коньяком. Марихен стало нехорошо, она остановилась. У нее мелькнула мысль зайти в таможенную контору. Может, отца и Ганса задержали таможенники и теперь составляют протокол? Ей очень захотелось, чтобы Кубичек лишился всего, что должны были принести ему Ганс и отец.

Дверь канцелярии оказалась закрытой. Девушка постучала — никто не отозвался. В помещении было темно. Она посмотрела на часы. Было уже полшестого. Марихен побежала домой. По дороге ей встречались люди. Они шли на работу и с удивлением смотрели на девушку. Остановилась она только у дома Хаанов и постучала в окно комнатки Карела. Потом она заметила, что окно не заперто изнутри, приоткрыла его и заглянула внутрь. В комнате никого не было, да и вешалка у двери пустовала — ни шинели, ни фуражки, ни полевой сумки.

Марихен вернулась домой, наскоро перекусила, взяла удостоверение на право перехода границы и несколько марок. Она решила идти в Зальцберг и наведаться к Вальдхаузеру. Можно зайти и на таможню в Винтерсдорфе. Она знакома со многими немецкими таможенниками, и, если контрабандистов задержали на той стороне, они ей, конечно, об этом скажут. Потом она подумала, что поступать так было бы опрометчиво, ведь, может, ничего и не случилось. Контрабандисты действительно могли задержаться: они же несли тяжелый груз. А вдруг на каком-то участке пришлось обходить таможенный патруль? Она вспомнила, что иногда они возвращались в деревню утром.

Марихен немного успокоилась и мысленно обругала себя за то, что

поддалась панике, ведь все еще может кончиться хорошо. Она бесцельно слонялась по комнате, брала попадавшиеся под руку вещи, перекладывала их с места на место. На улице совсем рассвело. Небо безоблачное — наверняка и сегодня будет отличный День. Ей стало невмоготу сидеть дома и ждать. Она посмотрела на лес, на Вальдберг. Девушка знала пути, которыми обычно возвращались отец и Ганс. А что, если они нуждаются в ее помощи? Нести тяжелые рюкзаки средь бела дня — дело опасное. Она вспомнила об обещании, которое дала Карелу: находясь на службе, он никогда не встретит ее в лесу. Сегодня ей придется его нарушить. Однако вещи, которые несут отец и Ганс, таможенному обложению не подлежат. Кубичек сказал, что все устроил на таможне и никаких проблем не будет. Правда, она ему больше не верила. Может, он и не был у Карбана. И все-таки это не контрабанда. Отец с Гансом помогают человеку, который хочет вместе с семьёй эмигрировать в Чехословакию. Карбан — умный, он бы все понял. Но поймет ли ее Карел?

Марихен решительно сняла пальто с вешалки: на улице было прохладно, да и идти в Зальцберг в одном свитере ей не хотелось. Она направилась прямо в сторону Вальдберга. Ей нравилась эта невысокая гора, с которой открывался прекрасный вид по обе стороны границы. Вокруг вовсю звенели птичьи голоса, над горизонтом медленно поднимался багровый диск солнца, четко проступавший сквозь утренний туман. Чистое голубое небо, птичьи трели подействовали на девушку успокаивающе. Как хорошо, что она вышла из дому! Лес, как всегда, действовал на нее благотворно. На левом склоне Вальдберга из чащи выбегала старая контрабандистская тропа, а через несколько десятков метров она ныряла в глубокую лощину, окаймленную терновником и кустами шиповника. По ней-то контрабандисты и спускались вниз, в деревню, а чащоба укрывала их. Глубокая лощина подходила прямо к первым сараям.

На опушке леса Марихен остановилась и присела на большой камень. Утренний холодок проникал через легкое пальто, заставляя поеживаться. Она поднялась и стала прохаживаться вдоль опушки. Как ей хотелось, чтобы из чащи вдруг вышли две знакомые фигуры с рюкзаками за плечами! С какой бы радостью она побежала к ним и крепко их обняла! Тяжесть, которая камнем лежит у нее на груди, свалилась бы моментально.

Недалеко от девушки из кустов выскочил фазан, гордо прошелся мимо нее, вытягивая красивую пеструю шею, и с хриплым воинственным криком отправился на близлежащее картофельное поле, где между гряд разбрелось его многочисленное семейство. Солнце не припекало: оно еще не успело окончательно вытеснить утренний туман. На траве висели тяжелые капли росы. День обещал быть теплым и безветренным. Девушка засмотрелась на деревню. Из многочисленных труб поднимались струйки дыма и исчезали в небесной лазури, а из трубы пекарни Либиша дым, как всегда, поднимался высоким черным столбом. По дороге, стуча колесами, ехала повозка. Лошади покачивали головами и позванивали сбруей в такт собственным шагам. В повозке сидели женщины с корзинками, сзади подпрыгивал плуг для рытья картошки.

Марихен залюбовалась паутинкой, которую роса посеребрила мельчайшими жемчужинами, и подумала, что, наверное, из таких вот волокон ткут свое облачение лесные феи. Девушка улыбнулась, и на мгновение ею овладела тихая грусть. Она любила сказки и часто вспоминала те, которые рассказывал ей отец: о рыцарях, о разбойниках, о волшебниках, сказки без конца. Она представила его заботливое лицо, и сердце ее вновь сковал страх. Нет, нельзя сидеть сложа руки и глядеть на дорогу, на которой никто не появляется.