Опасность для альфы
Шрифт:
Эмбер кивает. — Иногда, сэр. Я не всегда могу это контролировать. — Ее лицо искажается в гримасе боли.
Похоже, это от укуса. Я притягиваю ее ближе к себе, готовый в любой момент помчаться в больницу.
— Седона спарилась, — задыхается Эмбер.
Она вздрогнула — это было видение, а не метка.
— Но не ее пара ответственен за похищение. Он работает над тем, чтобы ее освободить.
— Ее пара? — огрызается отец.
Глаза Эмбер широко раскрываются, как будто ее откровение удивило даже ее саму. Она смотрит мимо моего отца, ее взгляд становится мягким. — Да…
— Ты знаешь, где она? — рявкает отец, глядя на меня.
Я киваю.
— Тогда поехали. На улице нас ждут три фургона с волками. Без человека.
Несмотря на то, что я согласен, мне не нравится, как он отдает приказ, даже не взглянув на Эмбер.
Я поворачиваюсь к ней и прижимаюсь к ее щеке. — Детка, останься здесь и дождись меня. Но на этот раз даже не думай меня спасать. Неважно, что покажут тебе твои видения. Поняла?
Она кивает. Я вижу в ее глазах грусть, но отец уже выпроваживает всех за дверь.
— Трей, ты останешься с Эмбер. На случай, если ее рана окажется серьезной, — приказываю я.
— Нет, я в порядке, — вмешивается она. — В полном порядке. Вы, ребята, идите.
Я колеблюсь, разрываясь между желанием наконец вернуть Седону и беспокойством за Эмбер.
Она выталкивает нас за дверь. — Я в порядке. Я закрою дверь, закажу еду в номер и буду ждать твоего возвращения.
— Хорошо, — соглашаюсь я и наклоняюсь, чтобы ее поцеловать. — Отдохни немного, детка. Поспи. Я позвоню тебе завтра из отеля и сообщу последние новости.
Она приподнимает губы и целует меня в ответ, и я неохотно от нее отхожу. На ее лицо легла печаль, и единственный способ убедить моего волка оставить ее — это молча поклясться вернуться.
~.~
Эмбер
Сразу после их ухода меня тошнит. Между наркотическим опьянением от того, что меня пометили, болью и общим истощением, мое тело восстает против того, что должна сделать…
Уйти.
Если бы знала, что Гаррет может потерять свое положение альфы, пометив меня, я бы никогда не позволила ему сделать это. Его стая — все для него. Я видела, как тесно они связаны — ближе, чем семья. Они заботятся друг о друге, прикрывают друг друга. Его парни ради него готовы на все. У него на руке татуировка в виде стаи, ради всего святого.
Меня пронзает одиночество при одной мысли о том, чтобы уйти от него. До встречи с Гарретом я справлялась со своим одиночеством. Использовала приемы упорядочивания, контроля и участия в общественной жизни, чтобы поддерживать свою жизнь на должном уровне.
Но теперь вижу, что все это было маской, скрывающей правду, которая всегда меня грызла. Я в этом мире одинока.
И это нормально. Не все могут быть членами больших стай или семей. Я научилась справляться сама и без Гаррета тоже проживу. У меня есть моя работа. И моя лучшая подруга. И приемные дети, которым нужна моя помощь. Ну, да, такая у меня работа.
Мы спарились всего пару часов назад. Я считала его своим парнем всего один день.
Отпустить его будет не так уж и сложно.
Ага, конечно.
Глаза жгут слезы, пока бросаю свои вещи в серебристый чемодан, который
Не Сумасшедшую Эмбер.
Точно не Безумную Эмбер.
Мне не нужна Сумасшедшая Эмбер — как она может быть желанной для Гаррета?
Нет, беспокойство по поводу Седоны, полнолуния и их близости сделало его импульсивным. Рано или поздно он поймет, что совершил ошибку. Может, через неделю. Или через месяц. А может быть, и через три месяца. Но это произойдет, как неизбежен следующий восход луны. Лучше быстро сорвать пластырь. Или уйти, пока не нанесен еще больший ущерб. В общем, как говорится, лучше не придумаешь.
Выходные выдались дикими, но это все, что было. Дикие. И выходные.
Я выхожу из номера и спускаюсь на лифте в вестибюль. Уже за полночь, но я ловлю на улице такси и прошу отвезти меня в аэропорт.
Пока еду, у меня начинает пульсировать голова. Я достаю из сумочки пузырек с ибупрофеном, который мне принес Трей, и выпиваю три таблетки, хотя знаю, что они не помогут. Смотрю на темные улицы, проносящиеся мимо, и борюсь с болью. Не в голове, а от огромной дыры в груди.
Я справлюсь. Всегда справляюсь.
В аэропорту проверяю рейсы и нахожу один, отправляющийся в Феникс в шесть утра. От него до Тусона два часа езды. Я плачу за билет и сажусь в кресло, чтобы дождаться утра.
Видения приходят, как только закрываю глаза. Я борюсь с ними, но мне кажется, что моя голова сейчас взорвется. В ускоренной перемотке я вижу, как Седона, красивая брюнетка, запирается в скудно обставленной комнате с молодым мексиканцем. Сюжет размывается и переходит в драку между молодым человеком и волками, охраняющими дверь. Затем они вдвоем стоят на красивой веранде с видом на бескрайние джунгли. Внизу по дороге проезжает фургон, который Трей угнал со склада.
Гаррет.
Я тоскую по нему, как будто он впитал в меня не только свой запах, но и саму свою сущность, сделав меня навсегда зависимой от него. Отгоняю видения. У меня дрожат ноги, когда встаю и иду в туалет, чтобы побрызгать на лицо холодной водой. Уже почти утро. Мой самолет скоро улетит, и я смогу в нем выспаться.
Завтра буду дома и смогу сделать вид, что ничего не произошло.
Я смотрю в зеркало, но вижу не себя, а беловолосую женщину из туалета аэропорта. Она смотрит на меня с обвинением в глазах.
— Мне очень жаль, — хриплю я, но комната начинает кружиться. Я лишь успеваю ухватиться за стойку и не упасть.
В глазах темнеет, и я ударяюсь головой обо что-то твердое и, к счастью, теряю сознание.
~.~
Гаррет
Я сижу на пассажирском сиденье двадцатиместного фургона и хрущу костяшками пальцев. Три больших фургона, больше похожих на мини-автобусы, едут караваном в джунгли. Мой отец взял с собой шестьдесят человек. Волки из Монте Лобо — более ста. Неплохие шансы, учитывая, насколько свирепой может быть моя родная стая. И все же первый раз вступаю в бой со знанием, что дома меня ждут.