Опасность для альфы

Савино Ли

— Тебе! Пожалуйста, Гаррет, я так близко.

— Я дам то, что тебе нужно, — снова рычу в ответ, надеясь, что смогу это сделать, потому что жар, охвативший меня, горячее магмы. Я встаю и нагибаю Эмбер, как тряпичную куклу. Теперь могу войти в нее с большей силой.

Она кричит. — Вот так! О Боже, да. Пожалуйста, не останавливайся, не останавливайся, пожа-а-алуйста. — Ее накрывает оргазм. В тот момент, когда ее внутренние мышцы сжимают член, поводок на волке срывается.

Мои движения становятся все более резкими, так как

Эмбер продолжает стискивать член все сильнее и сильнее. Рычание заполняет комнату. Открывая глаза, понимаю, что это из моего горла вырываются эти звуки. С клыков капает секрет, который я введу при укусе. Я так хочу ее укусить, пометить. И весь в напряжении.

И в этот момент я кончаю. Сперма бьет струей. Я сажусь и прижимаю Эмбер к себе, мой рев отражается от стен. Если бы она была волчицей, я бы укусил ее за загривок, но должен быть чертовски осторожен. Я убираю с ее шеи светлые волосы и впиваюсь зубами в мягкую трапециевидную мышцу, где меньше всего шансов нанести ей серьезную травму.

Сдерживая бурю эмоций, глубже вонзаю зубы в ее плоть.

Эмбер вскрикивает, и я зажмуриваю глаза, борясь с нахлынувшим чувством вины, но снова кончаю, продолжая в нее входить. Извлекая клыки из ее плоти, я вылизываю рану. Благодаря антителам, содержащимся в моей слюне, рана быстрее заживет. — Все позади, детка. Мне так жаль. — Я хватаю свою футболку и сворачиваю ее в клубок, затем прижимаю к ране, останавливая поток крови.

Эмбер снова ахает и хнычет. Она оборачивается, и в ее широко раскрытых голубых глазах стоят слезы.

— О боже, — задыхаюсь я, у меня самого глаза слезятся.

Она прикасается к моему лицу. — Нет, все хорошо, все хорошо, все хорошо.

Я поднимаю ее с колен и хватаю одеяло с кровати, и затем им укутываю Эмбер.

Видимо, на моем лице написан ужас, потому что она поднимает руку. — Я в порядке. В порядке. — Но, черт возьми, кровь пропитывает футболку у ее плеча. Мне хочется разбить все, что попадется под руку. Моя женщина ранена, и это моя вина.

— Эмбер. — Я произношу ее имя, как молитву. Как причитание. Я прошу прощения, хотя она его уже получила.

Раздается стук в дверь. — Все в порядке? — спрашивает Трей.

Я поднимаю Эмбер и укладываю ее на кровать, затем натягиваю джинсы и открываю дверь. На пороге стоит Трей, за ним Джаред.

Никогда еще не был так благодарен за поддержку товарищей по стае, особенно если учесть, что я только что пытался разбить им лица. — Как думаешь, ей нужно наложить швы? Или что там люди делают с ранами?

Трей входит, излучая спокойствие. — Дай-ка я посмотрю. — Он берет футболку у Эмбер и осматривает раны. — Нет. По-моему, все в порядке. Крупные артерии не задеты. Думаю, с ней все будет хорошо. В любом случае, швы на колотые раны не накладывают; люди говорят, что рану лучше подсушивать, чтобы не занести инфекцию.

Слава богу. Надеюсь, он знает, о чем говорит.

Джаред достает бутылку обезболивающего

с испанской этикеткой. — Я сходил за ибупрофеном, — говорит он Эмбер. — И вот еще кокосовое масло, потому что оно должно быть антибактериальным и противогрибковым.

— Не для серьезной раны, идиот, — возражает Трей, и Джаред бьет его кулаком.

— А еще у меня есть ликер, если ты предпочитаешь это. — Джаред протягивает бутылку «Хозе Куэрво».

Я отпихиваю бутылку. — Никакого спиртного. А вот обезболивающее — вполне. Можете принести ей стакан воды?

Эмбер принимает ибупрофен. Она выглядит бледной, что меня чертовски убивает, поэтому беру ее на руки и устраиваюсь у изголовья кровати.

Джаред возвращается со стаканом воды и тремя таблетками ибупрофена. — Тебе нужно что-нибудь еще?

Я качаю головой.

— Хорошо, тогда мы оставим вас в покое.

Парни уходят. Возможно, из-за ранения я стал более чувствительным, оставив сердце открытым и незащищенным, но меня переполняет благодарность за их преданность.

~.~

Эмбер

Я прислоняюсь спиной к твердой груди Гаррета. — Я чувствую себя… как-то странно.

— Сыворотка на моих зубах содержит вещество, от которого ты немного под кайфом. Оно успокаивает самку после того, как ее укусили.

— Это опасно и для самок волков?

Он качает головой. — Нет. У оборотней невероятные способности к исцелению. Для волчицы это будет временная боль. Через несколько часов рана перестанет болеть, а к утру исцелится. — Он гладит меня по волосам, откидывая их с лица, беспокойство проступает в чертах его лица.

— Со мной тоже будет все в порядке.

Он проводит большим пальцем по моей щеке. — Ты невероятно храбрая. Ты — альфа, даже если не волчица.

Я изучаю его. — О чем это ты?

Он замкнулся в себе, как будто ему есть, что скрывать. — Ни о чем. Просто то, что ты хорошая пара для альфы.

Ах. Теперь я понимаю. — За исключением того, что спутница альфы должна быть волчицей.

Он сжимает зубы. — Мне это неважно.

Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что он что-то скрывает. Защищает от чего-то. Черт побери. Моя уверенность в желании быть отмеченной ослабевает. — Значит, проблема в том, что я человек? Конечно, проблема, — отвечаю я на свой же вопрос. — Потому что у детей не будет способностей превращаться в волка.

— Может, и не смогут, — поправляет он. — И это не столь важно. То, что я альфа, тоже не имеет значения, — заявляет он.

У меня по коже бегут мурашки. Голова затуманена из-за сыворотки, и я трясу ею, чтобы прояснить. — Подожди… ты можешь потерять свое положение альфы? Потому что спарился со мной?

Его лицо ожесточается. — Ты не просто человек. Ты паранормал, со вторым зрением. Ты идеальная пара для альфы, — повторяет он, словно обращаясь непосредственно к моим потенциальным противникам.