Опасность
Шрифт:
Однако ни этих минут, ни этих метров у меня не оказалось.
Поскольку мои соглядатаи все-таки нашли меня. Та самая троица с площади. Она внезапно оказалась слева от меня и теперь уже и не думала скрываться. Мало того – настроены эти граждане были ко мне крайне недоброжелательно. Хотя, возможно, я ошибался, и это просто такая любопытная форма доброжелательства аборигенов, чисто саратовская: перекошенные морды и пистолеты в руках.
РЕТРОСПЕКТИВА-5
28 сентября 1949 года
Лос-Аламос, штат Нью-Мексико
Полковник Лоу не умел есть. Он противно чавкал, поминутно отдувался, облизывал жирные пальцы и ковырял в зубах, ухитряясь не выпускать из рук огрызок гамбургера и бумажный стаканчик с горячим кофе. Дженкинс демонстративно отвернулся от толстого чавкающего полковника, отдернул шторы и посмотрел из окна вниз. Увиденное понравилось ему еще меньше.
– Послушайте, Лоу, – процедил он, неприязненно разглядывая фигурки в белых халатах, беззаботно снующие внизу, – эти умники у вас работают когда-нибудь?
– А что? – лениво поинтересовался Лоу. Он прикончил свой гамбургер, залпом выхлебал остатки кофе и теперь раздумывал, что бы ему сделать с пустым стаканчиком. Просто выкидывать его в проволочное ведерко было скучно.
– По-моему, они у вас только прогуливаются и болтают друг с другом. О каком режиме секретности может идти речь, если эти яйцеголовые вообще не имеют понятия о дисциплине?
Полковник Лоу, наконец, придумал. Он поставил стаканчик на стол донышком вверх и, размахнувшись, раздавил его ударом кулака. Хлоп! – кончина бумажной посудки сопровождалась звуком, отдаленно похожим на пистолетный выстрел.
Дженкинс показал себя отличным профессионалом: мгновенно отпрыгнув от окна, он уже на лету развернулся, выхватил свой бульдог и зашарил стволом в поисках мишени.
– Это стаканчик, – с готовностью объяснил Лоу. – Спрячьте свою пушку. Если хотите, можете считать это учебной тревогой.
Несколько секунд Дженкинс не опускал пистолет, словно прикидывая, не продырявить ли ему шутника. Потом он все-таки вернул бульдог на место и одернул пиджак.
– Очень остроумно, Лоу, – сказал он ледяным тоном. – Я расскажу генералу, как вы тут весело проводите время.
– Сделайте одолжение, – пожал плечами Лоу. – И не забудьте поведать генералу о вашей гениальной идее приставить к каждому здешнему физику по два сотрудника УСС… Я правильно вас понял?
Дженкинс невольно сделал протестующий жест рукой.
– Виноват, – поправил себя Лоу. – Это к рядовым физикам по два. А к Теллеру, Фейнману и Сциларду – по три агента к каждому, не меньше. Чтобы дежурили у них в спальнях и провожали в сортир… Расскажите, расскажите генералу об этих ваших соображениях. Ручаюсь, что первый ваш рапорт окажется и последним. Генерал, конечно, глубоко уважает службу мистера Даллеса. Но не настолько, чтобы потакать бредням каждого штатского идиота, пусть даже и с самыми широкими полномочиями…
Дженкинс побледнел, потом побагровел. Казалось, еще мгновение – и он набросится на толстяка и расплющит его об стену. Но тут полковник вдруг широко улыбнулся и поднял руки вверх в знак примирения.
– Беру идиота назад, – заявил он. – Погорячился. Однако и вы, Дженкинс, обязаны меня понять. Когда служишь в этой дыре девятый год, уже изучил здесь все до кустика и если к тебе потом является парень прямо из Вашингтона и через день объясняет, как здесь нужно наводить порядок… Поймите, дорогой Дженкинс, здесь, в Лос-Аламосе, – все не так, как в столице. Здесь ОСОБЫЕ условия.
При этих словах Дженкинсу показалось, будто воздух в комнате быстро сгустился. Ну да, его предупреждали в Вашингтоне. Особые условия. Радиация, которая убивает медленно, но от которой не спрячешься. Злость сразу же уступила место тревоге. О, ччерт! Он уже наверняка нахватал кучу рентген.
– Вы имеете в виду плутоний? – поспешно спросил он.
Полковник покачал головой:
– Я не о том, Дженкинс. С фоном-то здесь все в порядке. Лос-Аламос – это вам не Окридж и не Альбукерке. Здесь сидят теоретики.
Дженкинс облегченно вздохнул и проговорил уже медленнее:
– Тогда я тем более не понимаю…
Лоу задумчиво поковырял в зубах. Его толстое, как блин, лицо опечалилось.
– Вам придется отказаться от мысли проводить здесь дознание. Я даже не рекомендую вам вообще беседовать ни с одним из них. В крайнем случае – в столовой и о еде. И упаси Боже, если кто-нибудь из них догадается, что вы из УСС…
– Но почему? – удивился Дженкинс. – Чем ваши умники лучше других? Они неприкасаемые, что ли?
– Почти что так, – с грустью ответил Лоу. – Они здесь получают от правительства кучу зеленых за то, что производят МЫСЛИ. И если вы или я будем их отвлекать или тем более волновать всей этой шпионской чепухой, их мозги произведут меньше нужных мыслей. А значит – правительство останется внакладе. Мы ведь не можем допустить такого, верно, дорогой Дженкинс?
– Это вовсе не чепуха, – возразил Дженкинс. – Мы располагаем данными, что именно отсюда идет утечка секретной информации по Бомбе. Если раньше можно было еще надеяться, что русские блефуют, то теперь, после испытания русской игрушки на полигоне в Казахстане, сомнений не остается. По нашим сведениям, у них сейчас имеется не меньше двух готовых установок. Каким образом им стал известен атомный секрет?
Полковник развел руками:
– Может, они сами, своим умом до всего дошли? Запрятали пару сотен своих яйцеголовых за колючую проволоку где-нибудь в Сибири и приказали: ищите! А то расстреляем. Сами знаете, у дядюшки Джо характер крутой…
– Исключено, – твердо сказал Дженкинс. – Слишком быстро. Конечно, в России над Бомбой работают крупные физики. Курчатов, скажем. Иоффе, Фролов, Харитон… Но вот темпы, с которыми они пришли к своей модели… Вот вы, полковник, здесь уже девятый год, верно? В 45-м у Сталина не было Бомбы, но через четыре года откуда-то появилась. Быть не может, что их Курчатов и Фролов в два раза умнее наших Оппенгеймера, Ферми, Сциларда. Значит…