Опасные заложники
Шрифт:
Общение индейцев с пришельцами обогащало их новыми, полезными знаниями, поэтому отношения между ними были доброжелательными, познавательно-целесообразными, полезными.
Глава ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
После тяжелого и грустного расставания Гордой Лани с родителями семья Кажакина возвратилась на его родину. Так продуктивно закончился для Ивана Филипповича его краткосрочный отпуск. В посольстве России в Бразилии, при регистрации брака Гордой Лани с Кажакиным она изъявила желание носить фамилию мужа. Одновременно она получила новый российский паспорт, по которому значилась Кажакиной Галиной Ждановной. Ее индейское имя осталось в сельве Амазонки, в родном племени. Под новым именем у нее начиналась новая жизнь.
Прилетев со своим сопровождением в Москву, молодожены на аэродроме Шереметьево-2 были встречены родителями — Филиппом Николаевичем и Верой Петровной Кажакиными, которые с нетерпением ожидали своих детей и внука Михаила. Свекор и свекровь были благодарны Галине Ждановне, что она осчастливила их внуком, который сразу же перешел на их попечение, вполне сносно разговаривая с ними на русском языке, Дедушка с бабушкой в присутствии сына и невестки искупали в ванной внука, смыв с него всю ту пыль и грязь, которая еще оставалась на нем с покинутой родины. Разомлевший и уставший, он уснул на руках бабушки Веры Петровны, которая после купания, довольная доставшейся ей миссией, одела внука во все новое.
Старики с согласия молодых унесли мальчика в свою спальню, чтобы получше его рассмотреть и полюбоваться им.
Когда молодые Кажакины покинули индейский лагерь и жили в гостинице столицы Бразилии, Галина Ждановна несколько раз купалась в ванной. Ей эта процедура доставляла удовольствие, поэтому она сказала:
— Я тоже хочу искупаться в ванной и чтобы ты меня помыл так, как недавно твои родители мыли сына,
— Ты моя госпожа и твое слово для меня закон, — улыбнувшись, согласился он.
С такой наивной просьбой, без всякой задней мысли, в цивилизованном мире могла обратиться к мужчине только одна женщина — Кажакина Галина Ждановна. Кажакин понимал ее как человек, как ученый, как муж, а поэтому в чистые отношения свои с женой решил не вносить то, что уродовало бы ее душу, меняло ее мнение о нем, но ему, как молодому человеку, интересна была тема разговора.
— А ты меня помоешь? — улыбнувшись, спросил он ее.
— Ты мой господин, я обязана выполнять все твои требования. Твои желания всегда являются моими, — повергла она его своей Железной логикой.
Последние дни они постоянно находились среди друзей, знакомых и официальных лиц. Практически они не имели возможности проявить друг к другу внимание, и вот сейчас такая возможность им предоставилась.
Запустив в ванну воду, он полил ее ароматической жидкостью. Покрывшаяся пеной поверхность воды выглядела как снеговая шапка горной вершины, распространяющей запах цветущего весеннего сада. Раздев жену, он, любуясь ее непорочной красотой, погрузил ее в теплую ласковую воду, которая под "снежными" хлопьями спрятала от него прелести жены. Помыв жене голову, несколько раз обновив в ванне воду, он, не в силах сдержать своего желания, попросил у Галины разрешения искупаться вместе с ней. Он не получил отказа…
После купания Галина Ждановна надела легкое ситцевое платье бледно-голубого цвета и прошла с мужем в косметическую комнату, где Кажакин показал ей сушильный аппарат и научил им пользоваться. С его помощью она быстро высушила свои длинные волосы. Смоляной поток ее пышных волос широкой полноводной рекой бежал по голове, плечам, спине, укрывая даже ягодицы. Утопив свои руки во всесокрушающем потоке волос, Кажакин возблагодарил Бога за то, что он ниспослал ему такое дитя природы, которое трепетно волновало его, заполняло повой созидательной энергией, успокаивало душу, радовало, делало интересной жизнь.
Молодым предстояло прожить еще десятки лет, но он боялся, что отпущенного Богом времени не хватит, чтобы успеть излить накопившиеся в нем чувства к своей доброй, ласковой, нежной индианке, которая стала талисманом и амулетом всей его жизни.
Вечером за семейным ужином Кажакины решили устроить свадьбу молодым, праздник по случаю их бракосочетания, их счастливого супружеского союза. В состоявшейся беседе Галина Ждановна принимала участие как полноправный член семьи. Она легко читала мысли свекра и свекрови, понимала, что они говорили, выражала свое мнение но тому или другому вопросу, когда обращались к ней за советом.
Кажакины пригласили на свою свадьбу родителей Франсуазы, всех коллег но экспедиции в квадрат 1295, которые приехали с женами и детьми, и многих ученых, с которыми Кажакину повезло познакомиться и подружиться во время совместной работы.
Встречая гостей, молодые к каждому из них обращались на его родном языке. Если Кажакин был авторитетом в научном мире и его лингвистические способности никого уже не удивляли, то способность Галины Ждановны поразила гостей, поэтому она в их глазах уже не выглядела дикаркой и недостойной парой своему мужу.
Когда же ученые, ранее знавшие Гордую Лань, сообщили своим собеседникам, что Галина Ждановна может читать мысли других людей на расстоянии, то многие присутствующие на свадьбе;, не только женщины, но и ученые мужи, по-доброму позавидовали уму этой милой, красивой индианки.
Галина Ждановна была в белом свадебном платье. Портной сшил его с таким старанием, что все ее Богом данные прелести были подчеркнуты и выгодно оттеняли фигуру. Ее смуглая кожа была бархатно-нежна, Огромная черпая коса, пи-европейски заплетенная, вызывала у женщин тихую зависть и удивление. На голове невесты, в ее короне, был вставлен бриллиант, обработанный из алмаза, подаренного когда-то Одиноким Охотником Кажакину, на шее сверкало бриллиантовое колье, в ушах — такие же сережки. Кажакин был одним из богатейших людей России и на украшения своей жены нс; пожалел денег.
Природная красота, подчеркнутая драгоценными камнями, которые были на Галине Ждановне, положение ее мужа в обществе, исключили какое-либо неуважение к невесте со стороны гостей. Кажакин умел находить верных друзей, как и они его.
Галина Ждановна удивляла гостей не только умом, но и сытей наивностью. Она не понимала, почему гости так часто кричали "горько", произнося тосты, после чего надо было целоваться с мужем. Такой обычай ей нравился, но как-то было стыдно целоваться на глазах у многих людей по их требованию, тогда как она все время считала, что целоваться с мужем она должна лишь тогда, когда это будет их любовной потребностью. Однако видя, что такой обычай нравится мужу, доставляет ему удовольствие, она, поборов стеснение, дарила ему поцелуи.