Опасный пациент

Крайтон Майкл

– Ничего не понимаю, – сказал полицейский, выйдя в коридор. – Ну куда он мог пойти?

– Он смышленый человек, – заметила Росс. Этот факт они все почему-то упускали из виду. В глазах полицейских Бенсон был преступником, которому предъявлено обвинение в хулиганском нападении, – для них он один из сотен «преступных элементов», которых они видят каждый день в участке. Для больничного персонала Бенсон – пациент, несчастный, потенциально опасный, маргинальный психотик. И все почему-то забывают, что Бенсон ко всему прочему необычайно умен.

Он добился выдающихся результатов в области компьютерной техники, где работают люди с незаурядными интеллектуальными способностями. На первом же тестировании в Центре он показал уровень интеллекта, равный 144. Он вполне был способен тщательно спланировать свое бегство из клиники, мог подслушать под дверью разговоры персонала с полицейским, мог услышать, как полицейский обсуждает с сестрами свою отлучку за сигаретами, – а потом в считанные минуты сбежать. Но как?

Бенсон мог догадаться, что ему не удастся ускользнуть из больницы в халате. Но он оставил свою одежду в палате – возможно, осознав, что не сможет улизнуть и в собственной одежде. Во всяком случае, в полночь. Его бы остановили внизу на выходе. Последние посетители ушли из здания часа три назад. Так что же он удумал?

Полицейский пошел на пост к медсестрам – звонить в участок и сообщить о случившемся. Росс пошла за ним, приоткрывая все соседние двери. В палате 709 находился больной с сильными ожогами. Она заглянула внутрь и удостоверилась, что там только один человек, 708-я была пуста: прооперированного пациента с пересаженной почкой сегодня днем выписали. Но она осмотрела и эту палату.

На следующей двери висела табличка «ИНВЕНТАРЬ». Это была обычная кладовая. Бинты, вата, шины, хирургические нитки, запас простыней. Открыв дверь, она пошла вдоль полок. Бутылочки с физраствором, подносы с наборами различных инструментов, стерильные маски, перчатки, фартуки, стерильные халаты для сестер и санитаров…

Она остановилась, увидев синий халат, который чья-то торопливая рука затолкала в угол полки. На полке возвышались горки отглаженных белых брюк, рубах и курток – в таких ходят больничные санитары. Она позвала сестру…

***

– Это невозможно! – говорил Эллис, расхаживая по кабинету дежурных сестер. – Просто невозможно! После операции прошло два дня – точнее полтора. Он просто не мог встать и уйти.

– Но ушел, – сказала Джанет Росс. – И сделал это единственным доступным ему способом – переодевшись в форму санитара. Потом он, скорее всего, спустился по лестнице на шестой этаж и на лифте спустился в вестибюль. Никто его и не заметил: санитары входят и выходят в любое время суток.

На Эллисе был строгий костюм-тройка, галстук распущен. Он курил. Росс раньше никогда не видела его с сигаретой в зубах.

– И все же я не понимаю, – говорил он. – Его же накачали торазином и…

– Он не получил ни капли! – сказала Росс.

– То есть?

– Что за торазин? – вмешался полицейский,

делавший пометки в своей записной книжке.

– Сестры засомневались, назначен ли ему торазин, и не стали ему колоть. С прошлой полуночи ему не давали ни транквилизаторов, ни седативов.

– Боже! – Эллис метнул на сестер такой взгляд, словно собирался их убить. – Да, но как же голова? Она же перебинтована. Этого же нельзя не заметить!

Моррис, до сих пор сидевший молча, очнулся.

– У него был парик, – сказал он.

– Ты шутишь!

– Я видел его собственными глазами.

– А какого цвета парик? – спросил полицейский.

– Черный, – ответил Моррис.

– Господи! Боже! – повторил Эллис.

– Откуда у него этот парик? – спросил Эллис.

– Ему приносили передачу. В день поступления в клинику.

– Слушайте, – сказал Эллис, – пусть даже парик, но куда он мог деться! Он же оставил в палате бумажник, деньги. Такси он поймать не мог в такой поздний час.

Росс воззрилась на Эллиса, поражаясь его способности игнорировать реальность. Ему просто не хотелось поверить, что Бенсон сбежал, и он оспаривал неопровержимые доказательства. И оспаривал упрямо.

– Он позвонил кому-то около одиннадцати, – сказала Росс, взглянув на Морриса. – Ты не помнишь, кто принес ему парик?

– Симпатичная девушка.

– Имя не помнишь? – саркастически спросила Росс.

– Анджела Блэк, – поспешно ответил Моррис.

– Поищи ее телефон в справочнике, – попросила Росс.

Моррис начал листать толстенный том, но тут зазвонил телефон, и Эллис снял трубку. Он послушал, потом без комментариев передал трубку Росс.

– Алло?

– Я закончил компьютерную развертку, – сказал Герхард. – Только что. Ты была права. Бенсон вошел в цикл обучения со своим имплантированным компьютером. Стимуляции в точности ложатся на параболу проекции.

– Потрясающе! – сказала Росс. Она взглянула на Эллиса, потом перевела взгляд на Морриса и полицейского. Они терпеливо ждали.

– Все именно так, как ты и сказала, – продолжал Герхард. – Бенсону явно понравился электрошок. Он стимулировал припадки все чаще и чаще. Изгиб параболы постепенно становится все круче и круче.

– Когда он сорвется?

– Скоро. Если предположить, что он не нарушит цикл – а это маловероятно, – то с шести часов четырех минут утра он будет получать практически непрерывные стимуляции.

– Эта проекция подтверждена? – спросила она, нахмурившись, и взглянула на часы. Уже половина первого ночи.

– Да. Непрерывные стимуляции должны начаться в шесть часов четыре минуты утра.

– О'кей! – Росс повесила трубку и обвела взглядом присутствующих. – Бенсон попал в прогрессирующий цикл обучения со своим компьютером. Он запрограммирован на срыв сегодня в шесть утра.

– Боже! – Эллис взглянул на стенные часы. – Менее чем через шесть часов.

Моррис, отложив телефонную книгу, говорил со справочной.