Опасный танец втроем

Кожевникова Дарья

– Никифор Львович! – взревел тот с пола подраненным зверем. – Мне извиняться перед какой-то шлюхой?! Да она меня, между прочим…

Он не успел договорить, получив от Маши носком туфли под ребра. Она тут же отскочила, потому что он, взревев еще громче, начал подниматься, с явным намерением расправиться с ней за все.

– Керубино сейчас перед девушкой извинится, – по-прежнему не повышая голоса, но тоном «я что, непонятно объясняю?!» повторил Никифор Львович.

Пыла у Керубино резко поубавилось. А может, и ржавые контакты уже встали на место, заставив вспомнить, что его босс и сам проявлял к Маше интерес. Во всяком случае, поднявшись,

кидаться на нее бандит уже передумал. Замер перед ней, укрощенный, но не в силах выдавить из себя ни слова. Маша, которой противно было видеть, когда перед ней унижаются люди, даже такие, как этот бандит, презрительно бросила, обращаясь к его боссу:

– Благодарю вас, его извинения мне не нужны. Просто пусть имеет в виду, что в следующий раз я его убью! Чего бы мне это ни стоило! Пусть только попробует! Внушите, пожалуйста, эту мысль своему подчиненному.

– Хорошо, я проведу с ним воспитательную беседу. – В голосе Никифора Львовича послышались насмешливые нотки. И, еще раз оглядев Машу, он продолжил: – А теперь, если позволите, я хотел бы сказать вам пару слов наедине.

Хоть разговаривал он вроде с одной только Машей, но все окружающие быстро приняли к сведению его слова, исчезнув кто куда, тихо и незаметно. Даже Керубино ушаркал прочь, прижимая к разбитой голове кем-то поданное чистое полотенце.

– Я слушаю вас, – сказала Маша, оглядевшись, чтобы убедиться, что они действительно остались одни. – Пожалуйста, о чем вы хотели со мной поговорить?

Никифор Львович начал не сразу – минуту или две он молчал, пристально разглядывая Машу с близкого расстояния. Не так, как раньше, в зале, явно получая от этого удовольствие, а внимательно, цепко, так что Маше стало даже не по себе от сканирующей силы его проницательных глаз. Потом все так же медленно и негромко произнес:

– Я сам приношу вам извинения за моего подчиненного. Вас ведь зовут Мария, не так ли?

Вообще-то нет, по паспорту ее звали Мариной, но почему-то с самых первых лет официальное имя трансформировалось в Машу. Так что седовласый босс получил в ответ утвердительный кивок, после чего достал из своего портмоне визитку. – Вот, возьмите, Мария. Здесь указан мой адрес. Я бы хотел, чтобы вы приехали ко мне послезавтра… или нет, это будет уже завтра. После обеда, часам к двум. Нам есть о чем с вами поговорить. Не здесь, а в нормальной человеческой обстановке. Сразу скажу, что я собираюсь сделать вам одно предложение. Вам решать, захотите вы его принять или нет, принуждать вас никто не станет. Но по крайней мере выслушать его, я думаю, будет в ваших интересах.

– Хорошо, Никифор Львович, я буду у вас, – сказала Маша, забирая у него визитку. Он был не из тех людей, которым легко было отказывать в какой бы то ни было просьбе, да и узнать, что он там собирается ей предложить, тоже было любопытно. В конце концов, что она при этом потеряет, кроме времени? О возможном риске Маша не думала – глядя на этого солидного человека, как-то не верилось в то, что он может опуститься до мелкой мести женщине. Тем более что Маша чувствовала: она ему нравится. Он уже ушел, попрощавшись с ней, а она все стояла посреди кухни, сжимая в кулаке твердый прямоугольничек его визитки, врезающийся уголком ей в ладонь. Вывело ее из оцепенения лишь появление коллег, которые вернулись, когда увидели, что Машин собеседник вновь занял свое место во главе стола.

– Так, Катя, обслужи напоследок главный стол вместо Маши! – как ни в чем не бывало распорядился шеф.

– Я

и сама в состоянии это сделать! – огрызнулась Маша, разозленная не на шутку его недавним поведением.

– Ты не в том виде, – ответил он, заставив ее вспомнить про оторванные пуговицы. А потом, приблизившись и понизив голос, поинтересовался: – О чем вы хоть говорили-то?

– О том, что шеф у меня гнилой, – ни секунды не колеблясь, сказала Маша.

Он резко и возмущенно вздохнул, но проглотил все слова, когда Маша у него на глазах демонстративно убрала в нагрудный кармашек визитку. И пошла переодеваться, поскольку шеф сам только что дал понять, что на сегодня ее рабочий день закончен.

Ушла Маша не сразу: пока переодевалась, медленно, осознавая произошедшее и запоздало испытывая нервную дрожь, ее коллеги тоже завершили свою рабочую смену. Все было подано, все обслужены. Теперь была очередь за посудомойкой и уборщицами, а набегавшиеся за этот вечер официанты наконец-то могли спокойно вздохнуть. В итоге, перед тем как идти домой, Маша задержалась, с ними в компании выпив по рюмочке. Сидя возле служебного входа, приоткрытого, чтобы впустить свежий воздух, кто на табуретках, а кто и на перевернутых ящиках, ребята тихо обсуждали сегодняшний случай.

– Ты не думай, Машка, если бы дело дошло до крайности, мы бы все-таки пришли тебе на выручку, – заверил ее один из коллег.

– Не сомневаюсь, – вздохнула Маша. – В таких случаях у нормальных людей порядочность часто перевешивает здравый смысл. Хорошо, что сегодня до этого не дошло. Хватит с меня и одного случая, когда Ваньку и избили так, что еле выкарабкался, и уволили.

На этой невеселой ноте Маша решила, что пора бы домой. Позвонила таксисту Антону. Он, как всегда, не заставил себя долго ждать.

– Привет, Маш, – кивнул он ей, когда она плюхнулась на сиденье. – Жаркая сегодня была ночка? Видок у тебя сегодня какой-то потрепанный.

– Да ты что! Этого только не хватало! – Маша достала из сумочки зеркальце. – Тоха, ты езжай потише, не тряси, ладненько? Мне надо лоск на себя навести, а то еще, неровен час, мама что-то заметит.

– Понял, – сочувственно сказал Антон, сбрасывая скорость.

Возле своего подъезда Маша постояла, по традиции провожая взглядом отъезжающего Антона. Потом непроизвольно перевела глаза на пустующие сейчас качели. Глеб! Теперь он ей был нужен. Чем скорее, тем лучше. Ведь о чем бы завтра ни пошел разговор у нее с Никифором Львовичем, а пойдет на эту встречу Маша не в последнюю очередь из-за него. Это же была прямая возможность хоть что-то разведать! Может, возможность и не слишком многообещающая, но все же. А может, и у самого Глеба будут какие-то пожелания, когда он узнает о том, что Маша отправляется, можно сказать, в самое логово врага? Надо попытаться вечером как-то с ним связаться. А пока – принять душ, перекусить и в кроватку, из которой никто не сможет окликнуть, чтобы сделать заказ!

Незаметно просочиться в квартиру не удалось, мама выглянула в прихожую, едва только Маша перешагнула через порог входной двери. Как всегда, мама была с ложкой в руках.

– Привет, непутевая, – произнесла Маша с ней хором ее традиционное приветствие, вот только в конце вместо «дочь» она вставила «мать».

– Я тебе дам сейчас «непутевую мать», нахалка ты эдакая. – Мама пригрозила ей ложкой от кухонных дверей. И не успела Маша выпрямиться, как мама тут же обратила внимание на ее внешний вид. – Машка, это что с тобой сегодня такое было?!