Опасный вкус
Шрифт:
Три дня. Рафаэль ведь вампир. Что с ним могло случиться? Подумаешь, поплавает дольше обычного! А что если на него напали акулы? Или...
“Он сам как акула! За них нужно переживать, не за него!”
Тем не менее она думает о нем ежечасно, а честнее и правильнее будет сказать, что ежеминутно. Чувство вины за прошедшие дни разрослось до размеров айсберга. Она и сама то и дело одергивает себя, чтобы вдруг не позвать Рафа, невероятно злясь на себя при этом. Беспокойство, вина и тоска. Первые чувства самые сильные, последнее - куда более редкое. Она устает - вот истинный
– Он ушел.
– Ушел?!
Алекс кивает, откидываясь на спинку скамейки, смотрит на часы. Она едва не стонет от досады. И пары часов не прошло с того момента, как она заглушила двигатель и опрокинула в себя кружку чая с просьбой разбудить ее через четыре часа!
– Ты спрашиваешь для того, чтобы прибавить моменту драматизма или потому что действительно не расслышала?
Эта зараза подняла ее куда раньше!
– Почему он ушел?
– Потому что.
Алекс поднимается из-за стола. Надо приниматься за дело, заводить мотор и идти к следующему порту, не к тому, в котором они были однажды, а в тот что побольше. Им нужен бензин и не какой-нибудь, а самый лучший. Иначе они заглохнут посреди океана и станут надеяться только на ветер.
– Ты выгнала его?
Алекс не отвечает, “собирая” себя по кусочкам, просыпаясь, прогоняя усталость, сонливость, ломоту в теле, напрягая и расслабляя мышцы, чтобы они пришли в тонус, только бы перестать чувствовать себя развалиной.
“Все было бы иначе будь здесь Раф!”
Ну, вот! Опять! Она подумала об одном, а это следом вытянуло другое.
“Да, он не загонял тебя. Не выжимал последние силы, заботился и не требовал, чтобы ты вносила вклад наравне со всеми!”
Вот это откуда взялось? Сейчас она, пусть и хмурясь, но думала о кружечке кофе с сахаром! Таком сладком, чтобы передернуло от омерзения до самых костей, а вместо этого мысли метнулись к Рафу, который гадких чувств, как бы она не пыталась вырастить их в себе, никогда не вызывал.
– Почему ты сменила маршрут?
Она уже и туда заглянула! Алекс стягивает рукава куртки. Ей нужно прийти в себя, умыться, а потом уже отвечать на вопросы.
– Куда мы направляемся?
Алекс с некоторым облегчением выдохнула, забрасывая куртку на вешалку. Они включали приборы, но не разобрались с навигационной системой. Как скоро они устранят этот пробел в образовании, поймут что к чему и ей придется признаться в содеянном?
– К берегу!
– она плеснула в лицо холодной воды.
Может и не придется. Ей бы объяснения не требовались.
– Ты убила его? Ты убила его, да? Да?!
Алекс продолжает тереть лицо холодной водой под это то тихое, то громкое “да?!”. Она бы не смогла убить его и дело даже не в неравных силах, а в том, что просто не смогла бы.
“Но бросить в море на съедение хищникам - это я сделала, совершенно не напрягаясь!”
– Прекрати вести себя как идиотка!
Алекс вешает полотенце на вешалку, оборачиваясь к девчонке. Получилось резко. Она не просто сказала, а рявкнула на нее. Впервые сорвалась на нее.
– Ты себе не надоела еще? Мне?
– она обводит пространство гальюна.
– Всем нам!
– Сама ты дура!
Дверь хлопает, но не так громко, как это могло произойти на суше, а просто щелкает, отъезжая в сторону. Алекс тянется к ней, закрывая. Пару минут тишины, покоя и одиночества будут весьма кстати.
– Спускать трос и все?
Джейк заканчивает накладывать повязку, фиксируя ее так, как однажды подглядел у Рафа - плотно, но без фанатизма, чтобы не перекрыть приток крови и не сломать ей руку в другом месте, в районе кисти, например.
От женщины пахнет Алекс - это не только духи, это еще и одежда, которая впитала ее запах, дезодорант, крем, аромат тела и табака.
Это не притягивает к незнакомке, а раздражает.
Он разрешил Кейт Андерсон взять вещи Алекс, но только один комплект. Остальное - раздобудет себе сама. Здесь не “Красный крест” и не лагерь для беженцев. Все эти тряпки, как и другие вещи в этом доме, дались Алекс и другим членам общества с большим трудом, некоторым это стоило жизни.
– Включать свет, слушать радио, бить пустые бутылки, затягивать трос обратно и ни в коем случае не открывать окна и двери.
Джейк поднимается с дивана, смахивая обрезки бинта и лейкопластыря в корзину для бумаг.
– Это разве сможет помешать им?
Она отодвигается от него. Все это время отказывается смотреть ему в глаза, поворачивать к нему лицо. Он сдерживает себя в эмоциях, но то и дело ловит себя на недовольных интонациях. В такие моменты женщина вздрагивает и старается отодвинуться еще дальше.
– Это поможет тебе остаться в живых.
На самом деле не поможет, если они решатся на более активные действия. Джейк, когда вернется, сможет проверить верна ли Карен своему слову или же забила на все прошлые договоренности.
Это скорее предосторожность, создание видимости того, что он дома и находится в бесконечно долгой, затяжной депрессии.
Она скоро поймет, что ее обманули, но ему нужна фора. Больше чем пару часов, за которые Карен самостоятельно или с помощью своих ублюдков настигнет его.
– Ты сказал, что я могу выходить.
– Не раньше моего возвращения, - он смотрит на ее перебинтованную руку.
– Как ты это представляешь?
Кейт кивает, судя по тому как быстро она это сделала, девушка ждала такого ответа и ...
– Значит я могу остаться?
Спрашивает, а сама вздрагивает. Видимо, она не в восторге от такой перспективы.
“Тогда чего вцепилась в мое предложение?! Там было бы лучше!”
Джейк усмехается - ее не радует такое соседство, его, как не странно, тоже.
– Это не мне решать.
– А кому?
Кейт поднимается с дивана, провожая взглядом каждое его движение. Ей неуютно рядом с этим существом и сколько бы Кейт не храбрилась, не делала вид, что все в порядке, но все же признает, что ей страшно. Существо состоящее из одних только клыков и бивней теперь выглядит как самый обычный человек, тем не менее поворачиваться к нему спиной - ей совсем не хочется.