Опасный вкус
Шрифт:
Паоло притаскивает ящик с лекарствами, открывает его, начинает выбрасывать из него таблетки, ища бинт.
– Давай я сама! Все нормально. Правда, все нормально! Рана пустяковая! Я вчера перебирала ее!
Алекс помогает ему. Она чувствует как отяжелел затылок, как щиплет рассеченную кожу. Боль пока не ощущается. Она просто в шоке от происходящего и наверняка там и в самом деле пустяк!
– Ты совсем свихнулась! Помешалась на Рафе!
– Причем здесь он?
Алекс складывает все обратно, фыркает на ее ответ, в котором нет и грамма
– Потому что ты себя так раньше не вела, - парирует Паоло с раздражением, оборачиваясь к ней на мгновение.
– Ты достала всех! И своим враньем тоже!
– Он здесь совершенно не при чем!
Алекс кивает, соглашаясь лишь внешне и то в этом кивке больше саркастических начал и боли нежели правды.
– Потому что ты себя так раньше не вела.
Говорит Алекс, складывая все обратно.
– Ты тоже.
– Это касается моей жизни, Лиза, и как не странно твоей.
Надо идти в каюту, переодеться и привести себя в порядок. Ветер пытается унести все в сторону, не хватало только лишиться чего-нибудь или вылавливать сачком для рыбы. Интересно у них есть такой?
– Вот именно. Моей тоже.
Алекс резко оборачивается к ней, как никогда сильно ощутив желание врезать этой пигалице. Эта девочка не отличается тупостью и негодаливостью, а сейчас строит из себя неизвестно кого!
Вернее, не дальновидностью…
Нет… Опять не то. Она забыла это слово.
Алекс чуть было еще раз не мотнула головой, пытаясь прояснить сознание.
– Хочешь еще раз ударить меня кружкой? Может быть чем-нибудь потяжелее? Так чтобы наверняка и у тебя не будет помех и препятствий!
Она смотрит на Паоло, что застыл у входа в рубку, с напряжением глядя на них двоих.
– Что потом? Ты ударишь его?
– Нет.
– Взгляд Лизы “бросается” к своему недавнему союзнику.
– Она убьет меня, когда ей надоест слушать правду.
Алекс уходит вниз, напоследок получая в спину.
– Будь здесь Джейк, ты бы вела себя иначе!
– Ты, я думаю, тоже.
Ей удалось сдержаться и не закричать на нее, проговорить все максимально спокойным и чуточку безразличным тоном. Она ей не мать. Она ей чужой человек, который всего лишь позаботился о ней когда-то.
– Что я сделала не так?
– говорит она себе, оставаясь без одежды и клацая зубами.
– Что? В какой момент ошиблась и все пошло наперекосяк?
По спине бегут капельки влаги. Это не вода. Хотелось бы, чтобы это было так, но...
Белоснежное полотенце быстро пропитывается кровью и она бы оставила его в качестве повязки, если бы не страх, что в рану может попасть грязь или какая-нибудь другая гадость, отчего начнется воспаление и возможно что-нибудь похуже сепсиса.
Слышно, как наверху говорит Паоло и что удивительно, как молчит Лиза. Она не отвечает ничего на его слова, хотя что именно тот “втирает” ей, разобрать трудно, шумоизоляция у одной из самых маленьких яхт - просто потрясающая.
По голосу ясно, что говорит Паоло. Он кричит на нее,
“Должно быть все равно! Ты ведь им не мать! Так ведь?!”
Так. Да не так.
“Так! Слышала же все! Оставь ее в покое, она уже взрослая! Пусть выкручивается в этой жизни сама!”
Алекс вздыхает, натягивая чистые джинсы, носки… Последнии хочется надеть все, прямо одну пару на другую. Но Алекс не до шуток. Она как самый настоящий термометр сейчас - чувствует как падает уровень адреналин, как все больше шумит в голове и как все больше дает знать о себе лихорадочное состояние.
“Слава Богу! Ты не унаследовала от матери склонность к ипохондрии, - воспоминание из детства говорит голосом отца.
– Но никогда не игнорируй сигналы, что шлет тебе организм.”
Она быстро натягивает футболку, переживая за то, что уделает в крови все и не успеет наглотаться таблеток, сделать что-нибудь с ранением, а просто сляжет и оставит этих двух одних дрейфовать в открытом океане.
– Передай это Лизе, если она не хочет заболеть, - говорит Алекс, прежде чем выдавить из кассет несколько жаропонижающих и антибиотиков.
– Я сейчас лягу на стол, а ты не бойся того что увидишь и смело лей на рану вот это.
Она двигает к краю мойки бутылку с перекисью водорода. Не все знают что это такое, но благодаря этому невежеству в аптеках таких бутылочек превеликое множество.
– Не обращай внимания на то, что будет пузыриться. Это нормально.
– Ты слишком добра к ней, поэтому она ведет себя так.
Может быть он и прав. Но ей не станет легче, если она сляжет в кровать. Ей только этого “не хватало” - лазарета под парусом!
– Это она тебе сказала?
Она садится за стол, складывая у края бумажные полотенца, антисептик, бинты, вату, бутылочку со спиртовым раствором, лейкопластырь.
– Нет. Это мое мнение. Мне кажется, что в ее семье были совсем другие порядки.
Может быть, но уж не предлагает ли он бить ее? Через несколько секунд она садится за стол, ложась на его расчищенную поверхность верхней частью корпуса.
– Кровь идет, - говорит Паоло с напряжением, выдавливая содержимое пластикового флакона, - не прекращается.
– Может это вода?
Она знает, что это не вода. Вопрос нужен был для того, чтобы успокоить подростка. Уж больно голос у него напряженный.
– Волосы ведь мокрые! Давай, смелее!
Алекс приподнимает руку, предлагая ему взять несколько раз сложенный бинт, набитый ватными дисками. Она вновь отворачивается, глядя на спинку дивана напротив. Повязка почти тотчас же оказывается прижатой к затылку.
– Все очень плохо?
– Я не знаю, волосы мешают разглядеть.
Алекс прикрывает глаза. Если так, то значит это всего лишь пустяковое рассечение кожи… Тогда почему у него такой неуверенный голос? Тело неприятно обдает холодом.