Опасный вкус
Шрифт:
Где это мы?
Этого мне узнать не дано, во всяком случае не в ту же минуту. Питание отключено. Ключей и раньше не было, но благодаря вампиру и его энциклопедическим познаниям в области техники и всего что имеет свойство работать - я просто включала питание, приборная доска оживала, экраны светились, датчики мигали, что-то иногда пищало и я пользовалась этим.
“В этот раз он подстраховался! Сделал все, чтобы я никуда не делась!”
Ох! Досадно, но улыбка сама так и просится мне на лицо.
“Надо
Серьезно злится на него не получается. Хочется побыть хоть немного в хорошем настроении и, наверное, насладится…
Заботой.
Меня привлекает шум, точнее голоса неподалеку. Очень хорошо слышу их и волны уютной лагуны мне совершенно не мешают. Они тихо щекочут слух и едва-едва раскачивают лодки вокруг нас.
Уверена, что это лагуна, иначе все эти яхты давно бы ушли на морское дно или потерялись на просторах континента.
– Он сказал не приближаться к лодке!
– Я только заберу свои вещи. Он не узнает.
– Ты уже все забрала. Он дал нам для этого время. Лиз! Хватит! Он почувствует!
Они пока не видят меня. Идут по мосткам.
– Отстань! Что он сделает? Ничего. Хотел бы, убил бы нас сразу!
Паоло наконец останавливается, глядит вслед подружке.
– Мы должны попробовать вернуться! Должны!
– Она оборачивается к нему и даже проходит пару шагов назад.
– Мы не замышляли ничего плохого - все вышло случайно.
Я сижу на рундуке и наблюдаю за разворачивающимся представлением. У меня выходит появилась отличная возможность: узнать истинный мотив их поведения.
Шикарно.
Я делаю еще один глоток, пытаясь приглушить кислое послевкусие собственной наивности. Чудесный мир, состоящий сплошь и рядом из монстров.
– Хорошо! Хорошо!..
– второе слово она говорит куда тише.
– Это ты не хотел плохого.
Паоло так и смотрит на нее, ничего не отвечая.
– Ты чуть было не убила ее.
– Нет. Это ты нашел эти таблетки! Это ты таскал их с собой. На всякий случай.
Она подражает его голосу.
– Я не таскал, они просто лежали у меня в кармане!
О, Господи! Чем дальше они разговаривают, тем меньше я верю в реальность происходящего. Дети так себя вести не могут. Однако я верю своим глазам и ушам, а еще помню кошмар, длящийся в течение этих нескольких недель.
– Иди! Ты ведь плакать начнешь? Станешь говорить, как ты виновата? Ты стала другой. Ты никогда не была такой!
Сколько им на самом деле лет? Моих мозгов не хватит придумать такой изощренный план. Я и с Рафом поступила так, бросила его, придумав и решившись на это в одну секунду. Я искала решение. Они выходят что тоже, но только неразрешимой дилеммы для них не существовало.
– Да! Я не хочу оставаться здесь! Там!
Она поднимает правую руку и показывает
– У меня есть родные. Двоюродные бабушка и дедушка. Они заберут меня.
– А у меня нет никого.
Если все так как говорит Лиз. У нее есть все шансы вернуться к нормальной жизни, тогда как Паоло, как и меня, никто не ждет.
– Тогда тем более пошли!
Мальчишка быстро качает головой. Я вижу, как его лицо искажает гримаса, еще никогда не виденная мною.
– Она не простит.
– Простит! Простит! Она добрая!
– Зато ты злая.
Паоло разворачивается и убегает. Я вижу как его фигурка в темном балахоне с упавшим на плечи капюшоном теряется среди лодок в конце пирса. И едва удерживаю себя, чтобы не подорваться и не побежать вслед за ним.
Что тут происходит?
Рафаэль выгнал их? Почему не поговорил со мной? Почему не посоветовался?
Потому что я бы никого не выгнала и не услышала этого всего. Мне было бы тяжело и жалко. Мне и сейчас жалко этих детей, что раньше времени не просто стали взрослыми, а переняли их все самые жестокие привычки.
Я ставлю кружку с чаем на приборную доску, а сама закуриваю сигарету.
– Вместо того что вырубать меня и подсыпать в кофе таблетки, - говорю я “в воздух”, подняв лицо вверх, - могли бы просто пустить кровь в воду и не обязательно мою.
Небо сегодня синее-синее и если смотреть в него очень долго, то можно забыть что вокруг тебя кошмар. Еще бы подо мной была покачивающаяся лодка или холм полный душистых трав, тогда бы я точно забыла обо всем на свете.
– Я не хотела тебя ударить, - звучит через несколько мгновений, затем Лиз показывается передо мной.
– Просто сильно разозлилась.
– Ты последнее время только и делаешь, что злишься. Чаще, чем вампиры. Даже не думаешь контролировать себя.
Я тянусь к кружке, не упуская из виду ее внимательного взгляда.
– Мне потом очень стыдно, а в те моменты злость просто захлестывает меня.
– Мой отец учил меня, что когда стыдно нужно извиняться.
Произнесла я, сама еще толком не понимая к чему я клоню - то ли вынуждаю ее извиниться, то ли признаться во лжи. Ни то, ни другое проблему не решит.
“Совесть - это внешняя сторона души. Однако она дама не из болтливых, словарный запас у нее совсем не большой, но если она появляется - ей нужно дать возможность выговориться.”
Так говорил отец, когда мне было то ли шесть, то ли семь лет. Я напакостила соседям: разрисовала всю дверь и стену мелками, а после назвала их сына черным.
Он был арабом. Наполовину. Глаза у него были восхитительно синими, а сам он таким смуглым. Кажется, я так и сказала ему, что он метис или полукровка.