Опасный вкус
Шрифт:
Или не надо?
Последний вопрос то и дело всплывает в моих мыслях и причиняет боль. Мне больно, что он не ищет меня. И в тоже время я спохватываюсь, уговариваю себя, что отсутствие знаков еще ничего не значит. Мало ли что могло его задержать. Он мог выйти позже или уже ждет меня в Новом Орлеане, рыбачит на пирсе или изводит себя. Все усложняется с каждым новым днем.
Я ведь знаю Джейка и выходит, что совершенно не знакома с собой.
Перед глазами стоит его напряженное лицо, когда он орет на меня, как он цедит слова
Я себя расстраиваю потому, что не могу собраться в кучу и стать как кремень, набросать четкий план действий. Уже все выяснила и вроде все для себя решила, однако тяну и все никак не решусь, надеясь на что-то.
Лиза еще! Она своими вопросами просто убивает меня.
Не в симпатиях девочки дело, а в ее внимании. Она может и подросток, но тоже женщина и все видит, делает какие-то свои выводы. Если себя я могу убедить в чем-то, но ведь ей-то глаза не закроешь!
– Что случилось?
– Все хорошо.
Пачка размоченных в воде овощей, мидии, снятые со свай пирса, соевое мясо, вяленые томаты и морская капуста - все это тушится в сковороде и станет не хитрой заправкой к рису в пакетиках. Я ненавижу крупы. Эти дохрена сложные углеводы просто достали меня. Я мечтаю найти хотя бы одну луковицу и посадить ее в горшок, чтобы потом слопать ее зеленые побеги, или пусть это будет чеснок и плевать на запах изо рта. С хлебом!
– У нас соль закончилась?
– Нет, она там, - я мотаю головой вправо, имея в виду шкафик рядом, - в банке.
– Тогда зачем досаливаешь?
– Не понимаю о чем ты.
Я вытираю щеки. Я не знаю сколько стою в таком виде, даже не замечаю, что слезы бегут по щекам и срываются в сковородку, став очередной специей. Кто это теперь будет есть?
– Что случилось?
– Раф обнимает меня.
Избавилась от слез, а теперь стараюсь убрать его руки, друзья так не обнимаются. Они толкают в плечо и говорят: “Не вешай нос, Дарресон!” Но не так!
– Отпусти меня!
– я стараюсь не смотреть на него.
– Правда, все хорошо.
– А я не вижу!
– быстро откликается он.
– Я ужин готовлю.
Сковорода с шумом отлетает в сторону, выбросив кучу искр и чуть было не выплеснув на стол все свое нехитрое содержимое.
– Так что случилось?
Я вижу перед собой только его грудь в сером свитере и качаю головой. Все хорошо. Надо повторять это почаще и тогда все так и будет.
– Ничего! Все хорошо.
Он прижимает меня к себе в одно движение и меня хватает на каких-то жалких пару секунд. Моя выдержка рушится, стоит только уткнуться носом в его грудь.
– Я не знаю что делать, Раф. Я не знаю!
Я плачу, как наверное не плакала никогда, как было в давно забытой части детства.
– Идти на юг?.. Мы уже тут! Идти на север? Мы только что оттуда
Я мотаю головой, вновь пытаюсь высвободиться, но объятья становятся еще крепче.
– Я бы на его месте....
Я не могу остановиться ни в словах, ни в слезах.
– ….сидела на заднице ровно, с самым большим флагом в мире, чтобы его было видно с самого Манхэттена и до Нового Орлеана, но его нет здесь, там и…
Он гладит меня по спине, кажется, что это должно успокаивать. Но что-то не выходит у меня угомониться. Я реву все сильнее и какое-то время не могу сказать ни слова, только всхлипываю, перевожу дыхание и все начинается заново, а мужчина молчит и никак не комментирует мои слова и слава Богу!
– Ненавижу вас всех! Ненавижу! Было бы просто, если бы вы оказались людьми и только! Я бы спешила обратно без всяких тупых мыслей; я решила бы, что он сломал ногу или попался существам. Но он вампир и ты тоже. Вы такие умные и сильные, а на самом деле тупые! Почему его нет здесь? Что она ему наговорила? Почему он поверил ей? О, Боже!
Почему я должна думать об этом? Почему Джейку не достаточно однажды сказанных слов? Почему я должна доказывать ему что-то, а не наоборот?! Почему мне это важно?! Только мне!
– Ты еще! Ненавижу тебя больше прочих!
У меня получается ударить его по груди, но Раф никак не реагирует на это. Он не покачнулся и не дернулся. Все правильно, что ему какие-то трепыхания?!
– Ты понимаешь о чем просишь меня?! Ты бы смог поступить так? Я - нет! Как я могу выбрать? Почему я вообще должна делать это?! Вы ведь проклятые развалины, которым по сотню лет в обед! Отпусти меня! Ты слышишь меня?!
Он не дает мне вырваться, держит очень крепко.
– Слышу, - откликается он незамедлительно и очень спокойно, что еще больше злит меня.
– И даже больше - слушаю. Я проклятая развалина и ты меня ненавидишь.
Да. Именно. У них столько лет за плечами, они видели столько всего и общались с таким огромным количеством людей. Тогда почему они ведут себя так? Почему один не верит мне, а другой ставит перед немыслимым выбором?
– Почему я стараюсь решить проблему? Почему я думаю как разрешить эту задачу, чтобы было хорошо всем? Я знаю, что так не бывает! Не бывает!
Я с силой сжимаю ткань его свитера на спине, так что трещат нитки и становится больно пальцам. Черт возьми! Я не могу остановиться!
– Меня бесит это все! Ты бесишь меня! Зачем ты просишь меня? Зачем заставляешь меня сомневаться в себе? В тебе? В нем?
Не знаю, как это все закончилось. Не припоминаю случая подобного этому, чтобы плакала так много и долго. Помню, что пила нечто горькое, после чего стала более менее приходить в себя, цыканье поверх моей головы и произнесенное ровным, не терпящим возражений тоном: “Иди в каюту.”