Опасный вкус
Шрифт:
“Сначала поцелуй. Теперь это! Что будет завтра? Козел!”
Ладно. Раф не такой уж и козел. Если уж кого и называть этим благородным животным, то только…
“Себя!” - Алекс и в своих мыслях сокрушенно покачала головой.
– “Дура!”
Она просто на какой-то момент расслабилась и забыла, что нельзя доверять никому и люди не такие уж и милые кексики, скорее больше похожи на слоеные пирожки со сложной начинкой. С Кейси вот понадеялась непонятно на что, решила, что не стоит усугублять ситуацию, а вышло так, что ее избили, чуть было не изнасиловали, не затравили ребенка,
“Ты будешь жива, Алекс!”
“Я и так буду цела и невредима.”
Парируя, но она только на словах была уверена, а вот в душе нет. Она злится и на это. Согласен с ней Раф или нет, но он все же вложил кое-что в ее голову, дал почву, чтобы взрастить сомнения.
“Рядом со мной будет Джейк.”
Вампиру, наверное, и того хуже, а он помог детям, предупредил об опасности, поведал о Карен и лодку вытащил тоже он. Раф многое ей рассказывает, но выходит что и умалчивает о немалом.
“Вот опять!”
О чем он попросит ее в следующий раз? Что следующее на очереди?
“Он не просил меня ни о чем. Карен сама предложила взять его с собой. Она действительно убила бы его, или тот эпизод на пляже был представлением для одного единственного зрителя?”
Она злится на него, на себя и вновь оправдывает его! Новый вопрос вспыхивает в голове подобно неоновой вывеске в первых красках ночи.
– Вампира может убить только другой вампир или огонь?
Его глаза светятся синим, но в этот раз без всегда сопровождающей их улыбки. Он далек от прекрасного расположения духа. Вместо ответа Рафаэль приближает ее руку к лицу и касается отрезка обнаженной кожи губами.
Быстро.
Раф не оставляет ей и шанса на то, чтобы она начала вырываться - он отпускает ее сам. Милая Алекс. Она не такая уж и милая, умеет быть злой и даже жесткой. Именно в эту секунду его навестило воспоминание прошлых дней - фантом пощечины, обжегшей щеку.
“Нет, это зовется упрямством.”
Что делать с этим? Не было ли ошибкой сказав ей об этом? Как скоро она перерастет это? Надо ли вообще ждать этого?
“Может просто плюнуть на все?!”
За диким чувством жажды и то и дело вспыхивающей злости, а еще за влечением к такому близкому и однажды опробованному источнику крови - ничего дельного в голову не приходит. Сохранившаяся, не объятая пламенем голода часть рассудка шепчет, что демократия ни к чему хорошему никого и никогда не приводила.
“На что я надеялся? Эмоции и взвешенные решения - этот союз сродни фантастике! Особенно ждать, что это произойдет в голове женщины.”
Нужны доказательства? Они прямо перед ним. Темные малахиты глаз ярко сверкают сердитым блеском, губы то и дело поджимаются, сдерживаясь, чтобы не высказать ему что-то.
“Что-то подсказывает мне, что это не пожелание “отличной охоты” или “береги себя.”
Они идут на юг, в расставленные сети Карен, нет, ему в руки, навстречу ее смерти.
Все противится этому.
Однако
– С удовольствием поболтаю с тобой, - слышится ей очень тихое, едва различимое, - но чуточку позже.
Алекс в ответ на этот жест и слова дергает подбородком. Глаза женщины темнеют еще больше, сверкают не хуже камешков в начищенной витрине ювелира, но она молчит.
Он никак не привыкнет к последнему. Ему нужно, чтобы она говорила с ним, но в ответ Раф получает лишь краткость и лаконичность, а еще эти чертовы междометия! Трудно сказать, когда общение с ней превратилось в потребность, но он чувствует, что таковая имеется.
Они поступили согласно ее плану. Алекс и сейчас тяжело вспоминать об этом! Ее до сих пор гложет что-то. Совесть, наверное. Она шепчет ей, что это эгоистично - ставить чувства превыше чьей-то жизни.
“Однажды, я уже сделала это, спасла его.”
Именно.
“Но вот только он ее об этом не просил.”
Сначала они прибыли в Дэлавер, затем в Балтимор, теперь направляются в Норфолк, по пути обследуя мелкие портовые городишки, но и там не было ничего, что говорило бы о присутствии Джейка. Вместо него в них вдосталь всего остального - еды, пресной воды, батареек, топлива и других таких нужных мелочей.
“Джейк мог, нет, должен был, - поправляет она себя, - успокоиться за все это время, трезво взглянуть на ситуацию, принять верное решение и оставить в покое свою ревность.”
Тогда где же он?
Алекс готова уйти в самую глубь, на окраины городов, забраться в самые глухие районы, попасть в перестрелку, бежать к яхте что было сил, спасаясь от существа, но она не находит там ничего. Сперва она осматривала стены в поисках посланий, затем площади, выдающиеся сооружения, дома, хоть чем-то напоминающие их многоэтажку на Манхэттене.
Все тщетно.
Однако все равно продолжает забираться все дальше и дальше с каким-то завидным, даже злым упорством, искать чего-то, а потом бежать к лодке с полным рюкзаком, с ноющими пальцами рук.
Ей не хочется признаваться себе, что все зря. Она надеется найти хоть что-то и боится, что куда бы они не пошли - они не найдут никого и ничего, одни лишь мертвые города доверху набитые существами.
Алекс ощущает беспокойство, а иногда, как сейчас, стойкое и непреодолимое желание - броситься вплавь и бежать как можно дальше. Она подвергает опасности себя и детей. Раф - он никуда не денется.
– Что будет если ты просто уйдешь?
Я читаю и пытаюсь рисовать, вожу черным маркером в бессознательном движении руки, а потом убираю острые стыки. Я стараюсь решить проблему на уровне подсознания. Не помню как называлось это только начавшее набирать силу учение.
– Хочешь избавиться от меня?
Раф сидит рядом со мной за разложенным столом: перед ним паяльник, какие-то металлические спицы и тонкие трубки, микросхемы, провода, кусачки и пинцет, янтарная смола в серебристой коробке.