Операция «Карибская рыбалка»
Шрифт:
– Кто тебе приказал посадить сухогруз на мель? – зловещим шепотом произнес Сергей. – И кто на самом деле та сволочь, которую ты притащил с собой на борт?
Кубинец сглотнул слюну. Он пытался не потерять самообладания. Но одно дело, когда дуришь мозги простаку-капитану. И совсем другое, когда русский «терминатор» держит тебя в полуметре от пола и может одним движением не только свернуть шею, но, судя по его мрачному взгляду, оторвать и другие выступающие части тела.
– Это чистая случайность! Клянусь! – он снова повторил то, что уже неоднократно слышал капитан, но на этот раз его голос предательски дрогнул. – Приборы ошиблись! Вы же сами захотели идти ночью, я не виноват!
Если бы не все то, что увидел Сергей за последние часы, подобные слова можно было бы принять за правду. Уж очень нескладно и вычурно для того, чтобы быть ложью. Но никак не вязались такие показания с погубленными жизнями людей в трюме. И сколько бы ни продолжал твердить кубинец, что он, дескать, знать ничего не знает и ведать не ведает, Павлов на это уже не купится.
Повисло молчание. Лоцман во все глаза смотрел на Полундру, пытаясь предсказать свою дальнейшую судьбу. Внезапно Сергей разжал пальцы, и кубинец шлепнулся босыми пятками о пол и начал медленно оседать.
– Если ты не хочешь сказать правду… – отрешенно начал Сергей, испытующе глядя в глаза Фернандо. Он сделал паузу, словно о чем-то размышляя, и жестко закончил, выделяя каждое слово: – То ты мне не нужен. Вода в трюме тоже случайность?
У лоцмана подогнулись колени. Он набрал воздуха в легкие, чтобы заново начать оправдываться. Но Полундра не дал ему этого сделать. Схватив кубинца в охапку, как мешок с картошкой, он потащил его к открытому люку. Фернандо словно потерял дар речи и даже не пытался сопротивляться.
Цацкаться с предателем у Сергея настроения не было. Донеся свою ношу до зияющего полумраком трюма, Полундра швырнул кубинского лоцмана внутрь. С шумным плеском, издав на прощание короткий вопль, тот плюхнулся в воду. Створки люка с грохотом захлопнулись над его головой.
Досыта наглотавшись воды, Фернандо вынырнул на поверхность. Зрение еще не привыкло к темноте, к лицу прилипла какая-то гадость, от внезапного полета кувырком он потерял ориентацию в пространстве. Тихой струйкой обжигающего холода в душу начала закрадываться паника. Беспорядочно забив по воде руками, отчаянно откашливая залившуюся в горло воду, он схватился за что-то мягкое.
Пошарив руками, он истошно заорал – это было тело одного из моряков. Рванув в сторону и оглашая воздух душераздирающим ревом, он уткнулся головой в еще один труп. Пытаясь оттолкнуть его от себя, он случайно схватился за руку утопленника и почувствовал ладонью мертвые холодные пальцы. Это было уже слишком. Зайдясь в бессвязном крике, он провалился под воду, которая мигом хлынула во все отверстия, заставив прекратить вопить. В затуманенном паникой рассудке замелькали мысли, что жизнь его закончилась и минуты сочтены, и он из последних сил начал молить о пощаде.
Сергей посмотрел на растерянного капитана, выбежавшего следом за ними, и присел на закрытый люк. Мишин махнул рукой, устало подошел и сел рядом, достав из кармана пачку сигарет. Молча закурил.
– Я все скажу! Ради всех святых! Только достаньте! – глухие стоны едва доносились откуда-то снизу. Капитан затянулся сизым дымом и, прищурившись, стал смотреть в голубую даль. Полундра, сгорбившись, разглядывал узоры на дощатом настиле палубы. Говорить ни о чем не хотелось. Слишком много произошло за этот день. И он еще не закончился.
Глава 16
Куба, Гавана, штаб управления военной разведки
Командир экипажа вертолета, майор кубинской морской авиации, настороженно шел по коридорам сумрачного здания. Ему было явно не по себе. Серые своды потолков словно прижимали к земле, давили своей массой. Гулкий топот форменных ботинок коротким эхом терялся в многочисленных ответвлениях и нишах. Строение было старым, еще колониальных времен и больше всего напоминало ему средневековый замок. И хотя майор никогда не был в Европе, не считая, конечно, Советского Союза, где его обучали управлять вертушкой, он голову готов был дать на отсечение, что именно в таких вот постройках и обитают обычно привидения. По слухам, которым вполне можно было доверять, здесь бесследно сгинуло множество народа. По-настоящему сгинуло. Зашли – и больше уже никогда не выходили, и никто их потом не видел. И искать их было бесполезно, а зачастую и опасно.
Как человек военный, пилот хорошо знал, что разведка и контрразведка тесно переплетены между собой. Стоило ребятам, работающим в здешних мрачных кабинетах, зацепить кого-то на крючок и заподозрить в причастности к шпионажу, и можно было смело ставить на человеке крест. Брали его под белы рученьки хваткие парни, а о том, что дальше происходило, об этом к ночи лучше и не думать. Никто об этом не говорил вслух, но все догадывались, что где-то в подвалах есть даже особые камеры, в которых попавшие в переплет бедолаги мучительно расставались со своими секретами и с жизнью. И, конечно, существовали специально обученные люди, помогавшие узникам поскорее завершить этот процесс.
Загадочность этого здания и отсутствие достоверной информации многократно усиливали всенародный страх перед ним. Не прошли еще те времена, когда человек попадал на мушку спецслужб только за то, что перекинулся парой слов не с тем иностранцем, а то и просто по навету врагов и завистников. Кубинское государство существовало на полувоенной дисциплине и всемогущей цензуре. А самый простой способ установить дисциплину – держать население в постоянном страхе. И это кубинским спецам удавалось вполне.
Перебрав в голове все свои возможные проступки и грехи, за которые им могла заинтересоваться данная контора, пилот уже мысленно прощался с семьей. Просто так ведь сюда не вызывают. А тем более на беседу к самому генералу Дивьезу!
Обреченно шагая вслед за молчаливым офицером, он уже несколько раз доставал свой носовой платок и вытирал им пот, градом кативший по лицу. Наконец они подошли к приемной генерала. Провожатый пропустил его вперед и бесшумно удалился.
Сидевший в приемной юнец в военной форме высокомерно оглядел пришедшего пилота, который нерешительно топтался у входа с фуражкой в руках. Скривив полупрезрительно тонкие губы, юнец выдавил из себя, словно делая одолжение: