Операция «Остров Крым»
Шрифт:
– Хватит, покрасовались! – крикнул ему в ухо Флэннеган. – Вперед!
Верещагин пережил несколько весьма неприятных минут в Главштабе. Он бы с удовольствием вернулся в тюремный госпиталь, он согласился бы и на тюремные нары – лишь бы камера оказалась тихой одиночкой. Под сотнями любопытных взглядов ему было очень неуютно. Но Флэннеган не собирался возвращать его в камеру, спектакль «Хотите законное правительство или Бонапарта?» длился столько, сколько нужно было режиссеру. Чего стоило ОСВАГ и Адамсу собрать толпу под окнами Главштаба? Да еще такую убедительную толпу… Ну как, господин премьер, сильно испугались? Готовы за работу?
К полудню толпа рассосалась. Большинство отбыло по месту назначения – ну, просто их части, из-за военной неразберихи застрявшие в Симферополе, наконец-то смогли отбыть куда им надо. В городе остались только те, кто должен был там остаться. Они и узнали первыми об отставке Клембовского и Салтыкова. Затем Главштаб навестили представители США, Британии, Франции и Турции. Господин времпремьер выступил перед ними с официальным заявлением о положении дел на Острове. Возмутился безобразным нарушением всех международных норм со стороны СССР, отметил мужество «форсиз» и сказал главное: Крым просит мировой поддержки в борьбе против советской агрессии. Теперь, после столь грубого попрания чаяний крымского народа, после того как вместо мирного аншлюса была попытка оккупации, ни о каком дальнейшем воссоединении не может быть и речи.
Вернувшись в свои посольства, представители четырех дружественых Крыму стран пошли строчить донесения, зажужжали факс-аппараты, зачирикали телефоны… К вечеру скупая информация от премьера дополнилась порцией, прибавленной журналистами: пока официальные представители беседовали с премьером, представители масс-медиа «потрошили» не менее интересную личность: армейского кумира, новоиспеченного полковника и комдива Корниловской, подавшего сигнал к началу войны. Совершенно фантастическая персона с совершенно фантастической биографией. Сопоставив две части puzzle, послы и шпионы сделали следующий вывод: ОСВАГ расставлял здесь ловушку, и Советский Союз со свойственной ему самоуверенностью и неповоротливостью в нее влез обеими ногами. Правда, и Крым, похоже, откусил больше, чем сможет проглотить… В целом ситуация напоминает старинный русский анекдот: «Иван, я медведя поймал! – Тащи сюда! – Да он не идет! – Брось его, сам иди! – Да он не пускает!»
Здесь он был самым младшим. Тридцатилетний полковник, командир дивизии – не такая уж сенсация для Вооруженных сил Юга России, знававших тридцатилетних генералов. Но отношение чувствовалось. Иногда проскальзывали «а-этот-что-здесь делает?» взгляды. Не обращать внимания. Слушать. Запоминать. Думать.
– Итак, господа, в воздухе мы инициативу теряем. За каждый боевой вылет красные сбивают в среднем по четыре самолета, что недопустимо. Мы можем прекратить гробить технику и людей, господин командующий?
– Пожалуй, теперь – да… – кивнул Адамс. – Переводите с завтрашнего утра дежурные самолеты в боевое патрулирование воздушного пространства Крыма. Снижайте активность с каждым вылетом. Начинаем операцию «Потемкин». Господин Воронов?
– Американцы подтверждают: советы готовят вторжение через Тамань. На переброску людей и транспортных средств у них уйдет не менее четырех суток, заложимся на экстренность – трое суток. Ориентировочно дата высадки – шестое, плюс день-два. Выбор места высадки обусловлен кратчайшим маршрутом и нехваткой транспортных средств. Отвлекающий десант готовится из Одессы на Тарханкут, предположительно – силами одного полка морской пехоты.
– Яки. Господин премьер порадовал еще одним известием: сегодня ночью начнет работать «воздушный мост». Только что американцы подтвердили, что готовы поставить нам купленные в прошлом году самолеты именно на тех условиях, о которых говорилось в соглашении… Сегодня ждем 10 «F-15» и 10 «корсаров». Господин Скоблин, вы именно об этом хотели спросить?
Летчик жестом дал понять: вопрос снимается.
– Я надеюсь, – сказал времпремьер, – что эти самолеты усилят противовоздушную оборону Острова…
– Нет, сэр, – покачал головой Адамс. – Эти самолеты, как и те, что прибудут по «воздушному мосту» в следующие четыре дня, станут самолетами резерва. Козырными тузами в рукаве. Мы выложим их на стол в самую последнюю минуту.
– Это когда? – резко спросил премьер.
– По нашим оценкам – девятого числа.
– А к какому числу красные разделаются с теми самолетами, что есть у нас?
– Б'oльшую часть своей авиации мы просто спрячем… Пятого.
Премьер вытер лоб.
– Вы сошли с ума, господа. Вы способны понять, что, пока вы будете играть в войну, будут погибать люди?
– Нам это известно… – сказал Кронин. – Первыми, кто погиб, были военные, так что нам это известно лучше, чем кому-либо еще…
Война – это путь обмана. Так сказано у Сунь-цзы. Ничего не изменилось за две с половиной тысячи лет: если ты силен – притворись, что ты слаб. Если ты слаб, притворись, что ты силен. Увы, прошли те времена, когда для такого обмана довольно было развести в лагере по пять костров на каждого солдата.
Сначала мы вылетали по два раза в день – патрулировать берег и ловить пилотов. Потом раз в день. Качу бомбили и обстреливали ракетами, но с высоты больше двадцати километров трудно уложить бомбу туда, куда ты целишься, – и бомбы падали на город. Тонны покрышек сожгли ради дымовой завесы и дезинформации, но были и настоящие пожары, и каждый день гибли люди – военные и гражданские.
Самым тяжелым ударом стала высадка красных под Керчью. Дроздовцы отступали, минимизируя потери, и в конце концов красные уперлись в Парпачский оборонительный рубеж, но минимизировать не значит свести в ноль, а жителям Керчи и ближних городков пришлось либо покинуть свои дома на произвол судьбы, либо оставаться на милость красных.
Нам было легче. Мы знали, что каждый день приближает ответный удар. Между вылетами мы изучали место будущей битвы. Когда настал час сделать вид, что мы совсем прижаты к земле, мы погрузились в это изучение на целые сутки.
Я не звонила Арту, а он не звонил мне. Я знала, что с ним все в порядке, потому что мама Рут каждый вечер видела его на брифингах живым и все более здоровым. Он знал, что со мной все в порядке, когда не видел моего имени в списках убитых, раненых и пропавших без вести. Остальное не было смысла говорить по телефону.
Честно говоря, я не очень соотносила эту стремительно обрастающую нимбом легенду и человека, с которым проводила ночи на протяжении двух лет. И я не знала, что он скажет при встрече – после такого-то расставания, – и будет ли встреча.