Операция «Перфект»
Шрифт:
– Ваша обидчица наехала вам на ногу. Но задерживаться не стала. Мало того, насколько я знаю, вы даже крикнули ей, чтобы она поскорей уезжала. Вы не хотели, чтобы она вам помогла? Я права?
Джим пытается сказать «да», но даже это слово никак не выговаривается.
– Итак, почему же вы хотели, чтобы она поскорей уехала? Почему выбрали роль жертвы? Вы могли бы, например, накричать на нее, заставить ее понять, что она причинила вам сильную боль. Что случилось, Джим? Почему вы не сумели ей этого сказать?
Тишина звенит, как стекло. Мысли Джима улетают в далекое прошлое, и это все равно что рывком отворить двери и увидеть то, что давным-давно благополучно хранилось под семью замками. У него перехватывает горло. Сердце бешено колотится. Он старается ни о чем не думать и тщетно пытается прогнать воспоминания, чтобы голова стала совершенно пустой. Он слышит, как за окном смеются Пола и Даррен. Слышит негромкий свист ветра. И украдкой сжимает в кармане заветный брелок для ключей, надеясь, что тот ему поможет.
Психиатр ласково ему улыбается и говорит:
– Извините. Пожалуй, мы слишком поторопились.
Она перестает задавать Джиму вопросы и просит его вообразить, что он – письмо. Что он хотел сказать своим содержанием? Потом она просит его представить себе, что он – стрела. В какую цель он хотел бы попасть? Затем он должен вообразить себя каким-нибудь сосудом, деревом с корнями, резиновым мячиком. Она предлагает Джиму такое множество версий собственного превращения, что все эти предметы начинают в итоге скакать и прыгать у него перед глазами, и он чувствует, что невероятно устал. Зато эта женщина, похоже, страшно довольна и с энтузиазмом говорит:
– Все это необходимо вытащить наружу! Сейчас не стоит чего бы то ни было бояться.
– Привет, книжный шкаф! – шепчет Джим. – Будда, привет!
– Подумайте обо всем, что вы так долго таили в себе, Джим. Пора все это выпустить на свободу. – Она делает какой-то странный судорожный вдох, словно ее укололи, и быстро выдыхает. – Вы должны стать хозяином собственного прошлого и отпустить его.
Такое ощущение, будто тебе вцепились в губы, в уши, в глаза и тянут в разные стороны, стремясь вывернуть наружу твое нутро, думает Джим. Тот несчастный случай и посещение больницы – сущая ерунда в сравнении с этим. Он просто представить себе не может, как ему удастся снова собрать себя воедино, снова стать целым.
– Вы не должны постоянно чувствовать себя жертвой, Джим, – говорит ему женщина-консультант. – Вы вполне можете быть игроком. – Она встряхивается и потягивается, словно только что проснулась. И улыбается ему. – Ну что ж, пора заканчивать. Первое знакомство прошло удачно.
Она рывком отрывается от своей подушки, встает и, прищурившись, смотрит на него сверху вниз. Он опускает лицо, чтобы она не увидела, в каком он состоянии.
– Вам следует прийти для занятий поддерживающим чтением, – говорит она. – Знаете ли вы, что ангелов можно просить обо всем, даже о самых простых вещах? Например, чтобы они помогли вам найти место для парковки? Они ни одну просьбу не считают незначительной.
Джим пытается объяснить, что со стороны ангелов это, конечно, очень мило, но место для парковки у него уже есть. Кроме того, говорит он, у него проблемы с коробкой передач, да и сам по себе его домик на колесах никуда не поедет. Ему его подарили, продолжает он свой рассказ, несколько лет назад, подарила одна женщина, у которой он работал и которой этот кемпер был ни к чему. А работа его состояла в том, что он колол дрова и складывал их в поленницу, а также освобождал ее дом от скопившихся там пустых бутылок из-под шерри. Словам горячо у Джима в груди, они прямо-таки кипят и выскакивают у него изо рта еще совсем горячими, а потому, возможно, в некоторых предложениях отсутствуют глаголы. Самое трудное – это описывать словами то, что возникает в данный момент перед его мысленным взором. Особенно картины, связанные с его прошлым. С тем самым прошлым, которое он, по словам этой женщины, должен отпустить.
Она довольно кивает и говорит, что ничего особенного в виду не имела и парковку упомянула просто для примера.
Затем спрашивает, доволен ли Джим тем, как прошло занятие, и он клятвенно заверяет ее, что страшно доволен. Если ему кажется, что она делает не то, что ему нужно, говорит она, он имеет полное право высказать любые претензии. Джим спешит заверить, что нет ни малейших претензий. В таком случае, говорит она, ему, может быть, хочется отослать свой отзыв на ее страничку в Интернете? Джим объясняет, что компьютера у него нет. Психиатр роется в записной книжке, выуживает оттуда какой-то формуляр и просит оказать ей любезность: оценить ее услуги определенным количеством очков из десяти возможных, а затем отослать ей формуляр в конверте с обратным адресом.
– А теперь вам пора домой, – говорит она.
И тут Джим признается, что никак не может этого сделать.
Она понимающе улыбается и пытается его успокоить:
– Все ясно. Вам кажется, будто вы не способны наладить контакт с другими людьми. Вам кажется, что без меня это невозможно. Но у вас все будет хорошо, Джим. Я даю вам разрешение на это.
Джим объясняет, что на самом деле он просто не может встать. Он утратил чувствительность в обеих ногах. Приходится звать Полу и Дарена. Они с огромным трудом поднимают его с пола за обе руки и ставят на ноги. Наконец-то выпрямившись во весь рост, он сверху вниз смотрит на Полу, на Даррена, на женщину-психиатра, но несмотря на то, что он на несколько дюймов выше любого из них, он чувствует себя каким-то маленьким и болезненно жалким.
– Да, мы с Джимом отлично поработали, – говорит им на прощание дама-консультант. – И, по-моему, он уже готов отпустить свое прошлое. И теперь сможет начать свою жизнь с чистого листа.
Стая чаек то взмывает, то резко устремляется вниз, проносясь над черным профилем пустоши. Эти птицы выглядят такими сверкающими и хрупкими, что их можно принять за клочки белой бумаги. Джим не рассказывает Поле и Даррену о разговоре про ангелов-наставников и местах для парковки. И ничего не говорит о том, какие вопросы задавала ему психиатр. Он настолько потрясен, что с трудом может вспомнить, как переставлять ноги при ходьбе. Несколько раз он спотыкается и чуть не падает, так что Даррену приходится его подхватывать.
– Ну-ну, Джимбо, держись, – говорит Пола. – Это был великий день, но уж больно долгий.
Они бредут пешком до Хай-стрит мимо темных домов с застекленными крылечками и переделанными под мансарды чердаками.
– А раньше здесь была настоящая свалка, – говорит Пола. – Во всяком случае, людям здесь жить было совершенно невозможно, особенно в некоторых местах.
И Джим вдруг понимает, что они находятся в микрорайоне Дигби-роуд.
Глава 3
Два шва