Операция «Северный полюс». Тайная война абвера в странах Северной Европы
Шрифт:
Центральная радиостанция по прямой телефонной линии передавала донесения с мест сброса в центр управления ночными истребителями около Хардервейка. Обычно я лично присутствовал там во время важнейших операций по сбросу, чтобы наблюдать за каждым этапом процедуры и выпустить ночные истребители в нужный момент. Центр управления ночными истребителями представлял собой большой тускло освещенный зал; в его центре стоял огромный стол, покрытый слегка подсвеченным снизу матовым стеклом, на котором были показаны границы Голландии, береговая линия и Зейдер-Зе, наложенные на квадратную сетку. Когда радарные станции засекали приближающийся вражеский самолет, на обширном светлом пространстве стола, далеко за линией островов, появлялась ярко-красная точка. Одновременно на темной стене комнаты рядом со шкалой, обозначавшей высоту, начинала плясать вторая светлая точка. «Специалистов» можно было определить достаточно уверенно, так как они обычно летели по одному конкретному
Когда мы планировали сбить самолет, к красной точке присоединялась белая, которая обозначала ночной истребитель, поджидающий жертву над местом сброса, на высоте от 9 до 12 тысяч футов. Диспетчер ночных истребителей обычно говорил по радиотелефону с самолетом так тихо, четко и уверенно, как будто он и пилот сидели рядом друг с другом. Когда красная точка снова ложилась на прямой курс, из точки сброса приходил радиосигнал. Сообщение передавали диспетчеру. Три буквы AAA означали, что истребитель получит приказ атаковать и он помчится вниз в темноте, не видя дальше, чем на несколько сот футов, но получая безошибочную наводку на жертву от человека со спокойным голосом, сидящего за освещенным столом. Медленно и неумолимо белая точка приближалась к ярко-красной, продолжавшей свой полет на запад. Пока два самолета с ревом мчались сквозь ночь со скоростью в 300 или 400 километров в час – две, три, четыре минуты невыносимого напряжения – наши глаза, как загипнотизированные, не могли оторваться от слегка дрожащих, скользящих вперед светлых точек, которые так сближались друг с другом, что казалось – они просто хотят слиться. Быстрый взгляд на шкалу высоты. Две точки пляшут на стене рядом друг с другом на одной высоте. В мертвой тишине комнаты голос диспетчера звучит очень громко:
– Вы уже должны его видеть!
Через три секунды от пилота поступает подтверждение, и тогда как камень в омут падает приказ диспетчера:
– ОГОНЬ!
Где-то в ночи темноту прорезали вспышки огня – на мгновение в небе появлялся пылающий метеор и устремлялся по крутой дуге к земле…
Красная точка на столе пропадала, освещенная шкала высоты снова погружалась в темноту. Хром и никель приборов блестели холодно и бесстрастно, а от убийственного аппарата из стекла и стали, на котором оставалась лишь белая точка, словно веяло дыханием могилы. Ночной истребитель описывал широкий круг и летел прямо, как стрела, на восток, направляясь по лучу радиомаяка на родной аэродром в Делене.
В ходе операции «Северный полюс» согласно плану было перехвачено и сбито двенадцать четырехмоторных бомбардировщиков после того, как они сбрасывали агентов и материалы, а немецкие ночные истребители в ходе этих сражений не понесли потерь. Благодаря радару и радиотелефону мы пользовались преимуществом во внезапности и точном наведении на цель. Эти перехваты отчасти осуществлялись с целью заполучить аппаратуру, принимающую сигналы радиомаяков «Эврика», поставлявшихся агентам, и мы продолжали поиск самолетов, пользовавшихся этой аппаратурой, до того дня, когда с обломков бомбардировщика не был снят ремонтопригодный прибор. Авиаинженеры из штаба министерства авиации смогли удовлетворить свое научное любопытство, а мы, наконец, оказались избавлены от их непрерывных требований доставить им образец этого таинственного ящика!
Всего враг организовал около двухсот полетов для снабжения своих агентов, и плата в двенадцать сбитых бомбардировщиков была не очень высока. Однако вследствие других факторов она повышалась из-за неизвестных потерь, и в итоге полеты «специалистов» из РАФ над Голландией в середине 1943 года временно прервались. Выяснилось, что потери в Голландии очень высоки по сравнению с аналогичными полетами над Францией и другими странами. В любом случае, очевидное различие заключалось в наличии немецкой сети ночных истребителей над Голландией – фактически над подходами к РуРу, – законченной к концу 1942 года, в то время как сеть над Францией и другими странами не была создана до конца.
В октябре 1943 года состоялся последний сброс материалов. К тому времени операция «Северный полюс», эта дуэль во мраке, продолжалась ровно двадцать месяцев – с момента первого сброса, – и наши противники все время вели борьбу с завязанными глазами. Прошло немногим меньше двух лет с тех пор, как мы выяснили личности участников самой первой группы, «Эбенезер», и ее задачи. Более пятидесяти хорошо оснащенных и полностью обученных агентов МИД-СОЕ попалось в ячейки той сети, которой служила радиосвязь между островом и материком. Однако время, отпущенное нам, подходило к концу. Те агенты, которых англичане давно требовали прислать им с докладом и чью поездку мы постоянно откладывали, прибегая к тысяче предлогов и оправданий, уже были в пути! Двое храбрецов, которые участвовали
Глава 3
Финал
Время шло к полуночи. Мы с Вилли уже час лежали, прикрывшись одеялами и брезентом, на куче песка, окружавшей зияющую черную яму у наших ног. Ясный октябрьский день сменился холодной сырой ночью. Под порывами ветра гнулись сосны и верхушки берез, поднимавшихся над залитым луной горизонтом вокруг обширной пустоши. На поляне шириной в несколько сотен шагов светлыми пятнами выделялись кучи песка вокруг четырех других ям, которые я велел выкопать в форме треугольника, – четвертая яма находилась в нескольких шагах от его вершины. Это была предосторожность на случай, если сегодня ночью случится что-нибудь неприятное, что казалось весьма вероятным в свете общего состояния вещей.
На встрече в Хувелакене, где собирался встречающий отряд, появились неожиданные посетители, пожелавшие присутствовать на одной из операций. Мы вместе приехали в район сброса, проинспектировали ход приготовлений и после моих разъяснений укрылись в леске, расположенном поодаль от точки сброса. Отсюда нам предстояло следить за развитием событий. Гостями были новый глава абвера в Нидерландах – оберет Рейтер, а также недавно назначенный начальник полиции безопасности, бригадефюрер Науманн – преемник доктора Харстера. Они договорились совместно присутствовать на операции – первой после промежутка в четыре с лишним недели, словно понимая, что должны поторопиться, потому что такая возможность может больше никогда им не представиться.
31 августа – в день рождения голландской королевы [8] – два агента «Северного полюса», Уббинк и Дурлейн, сбежали из тюрьмы в Харе-не и исчезли. Утром 1 сентября я получил короткое донесение о происшествии из ведомства Шрайдера. Вскоре после этого Шрайдер сам позвонил мне. Он находился в возбужденном состоянии, и мне пришлось выслушивать бесконечный список мер, предпринятых для поимки беглецов. Мне стало ясно, что из-за этого инцидента операция «Северный полюс» лишилась почвы под ногами. Даже если беглецам не удастся добраться до Испании, Швейцарии, а то и самой Англии, они оказались на свободе – пусть только временно – и, безусловно, должны были каким-то образом переправить через Ла-Манш свой отчет о приключениях после отбытия из Англии. В донесении Шрайдера не приводилось почти никаких подробностей самого побега, но я был столь же удивлен, что он удался, сколь и восхищен дерзостью двоих смельчаков. Тем же днем я поехал в Харен, чтобы самому разобраться в случившемся.
8
Вильгельмина (1880–1962) – королева Нидерландов (1890–1948). (Примеч. ред.)
Шрайдер еще с лета 1941 года приспособил стоявшее на отшибе четырехэтажное здание бывшего Теологического колледжа в Харене для того, чтобы содержать там важных узников полиции безопасности. Большинство английских агентов находилось примерно в двадцати больших камерах на втором этаже – по двое или трое в камере. Никаких связей заключенных с внешним миром не допускалось, но они могли общаться друг с другом как в самой тюрьме, так и на ежедневной прогулке. Поэтому следовало ожидать, что каждый из них будет полностью осведомлен о судьбе всех своих товарищей по несчастью и, если кому-нибудь из них удастся вырваться на свободу, он сумеет сообщить врагу обо всем размахе наших контрразведывательных операций. Большая тюрьма и все подходы к колючей проволоке так тщательно охранялись часовыми, что побег казался невозможным. Судя по тому, что докладывали нам с Вурром, пока мы осматривали место события, беглецы тщательно подготовились. После наступления темноты они спустились с высоты в 45 футов из незарешеченного окна коридора во двор, используя веревки, связанные из полос, которые они вырезали из своих матрасов. Затем они пробрались в сад, проползли под колючей проволокой и исчезли. Необъяснимым оставалось лишь то, как они сумели выбраться из своих камер через небольшие вентиляционные отверстия над дверью; более того, никто из часовых не слышал никакого шума, когда они проползали через вентилятор. Очевидно, налицо были серьезные упущения как по части бдительности, так и с точки зрения надзора над всем заведением; нельзя было сбросить со счетов и возможность молчаливого потворства или даже активного содействия со стороны некоторых часовых. Они набирались из числа голландских эсэсовцев, непригодных к военной службе, надежность которых, по моему мнению, ни в коем случае нельзя было гарантировать.