Операция средней тяжести
Шрифт:
– Не до них. Весь день собирала мужа в дорогу.
– Не ерничай, пожалуйста, - попросил он, отодвинув белье и садясь на "свою" половину кровати.
– У меня сегодня был тяжелый
– Легкие?
– Средней тяжести.
Он неожиданно ойкнул, схватившись за сердце.
Альбина встала, наблюдая за ним. Никогда еще муж не был так бледен. Подумала: "Переживает, ничего... Пускай". Почти не сомневалась, что Алексей не уйдет. И дочерям не собиралась сообщать. Отключила телефон, чтобы остаться один на один со своей бедой.
– Может быть, корвалолу дать?
– Не знаю... Не знаю... Может, отпустит?
– Вспомнил хохла Геращенко, его слова: "Может, промоет?" Хотел улыбнуться, но острая боль вновь пронзила грудную клетку. Зашлось дыхание. И он повалился на неразобранную кровать, роняя на пол стопки белья.
– Боже мой, - вдруг поняв, что это серьезно, прошептала Альбина.
– Я сейчас... Я "скорую"...
Он терял сознание, погружаясь в кромешную тьму.
Это был какой-то черный
Не было ни времени, ни боли, а только легкость, бесконечная легкость. И Баталов сказал: "Да...". И тут мучительный стыд вновь ожег его нестерпимой волной.
"У меня же там ребенок должен родиться... Бедная Эмма... Разве любитьэто грех? Стыдно. Получается - я их бросаю..."
Кто-то бил его по щекам. Баталов открыл глаза. Рядом стояла его Альбина - бледная, перепуганная.
– что это было?
– спросил Баталов.
– Думаю, ты побывал на том свете.
Он сел. Странное ощущение пустоты в груди. Пустоты там, где должно быть сердце.
– Кажется, прошло...
– Баталов с трудом поднялся и стал собирать в чемодан разбросанную одежду. Он складывал ее стопкою, разглаживая ладонью, ощущая тепло от этого прикосновения.
Он не знал, что будет делать в следующий момент.