Оперативный простор
Шрифт:
Та внимательно изучила его.
— Убедились, что я не вру?
Она кивнула.
Я убрал корочки в карман.
— Если с Иваном у нас разговор не сложился и, так понимаю, вряд ли теперь сложится — может вы сумеете мне помочь, товарищ Раиса?
Глава 11
Нормальный опер умеет, когда нужно, включать обаяние, однако товарищ Раиса была влюблена в следователя Самбура, а любящая женщина — прочнее каменной стены и устоит против любых мужских чар. Так что
— Товарищ Быстров, мне нечего добавить к тому, что я уже сказала, — сухо произнесла она.
Поняв, что ловить здесь нечего, я распрощался и покинул здание суда.
Может, пойти в прокуратуру и накатать на этого следака телегу? Так мол и так — ведёт себя грубо, в каждом прилично одетом человеке видит контру, склонен к поспешным выводам и решениям.
Ну и кому после этой кляузы станет лучше? Самому ведь будет противно, ненавижу доносы и сутяжничество. И вообще: доносчику первый кнут! По-моему, вполне справедливо, особенно в таких ситуациях.
Даже если заменят Самбура на кого-то другого — где гарантия, что новый следователь встретит меня с распростёртыми объятиями как самого дорогого человека на свете?
Я бы на его месте сделал всё, чтобы мне же по итогам и прилетело, грамотных способов предостаточно.
Нет, жалобы — не наш путь.
Тогда вариант номер два — идём по линии коллег из петроградского уголовного розыска.
Я снова сел на трамвай и поехал на проспект Рошаля, дом 8, где располагалось Управление Петроградской губернской советской рабоче-крестьянской милиции и отделение уголовного розыска.
Табличка прямо у входа в здание гласила, что мне нужно подняться на третий этаж.
— Вы к кому, товарищ? Прошу предъявить документы, — невысокий, аккуратного вида дежурный отвлёкся от лежавших перед ним формуляров.
Я показал удостоверение.
— Быстров Георгий Олегович, сотрудник уголовного розыска… Чем могу помочь?
— Мне бы товарища Ветрова.
— Придётся обождать. Все на задании, — извиняющимся тоном произнёс дежурный.
— Не вопрос, подожду.
Я покорно сел на предложенный стул. Было наивно думать, что всё получится легко и сразу. Обидно, конечно, тратить время на тупое ожидание, но что поделаешь…
Часа через полтора показалась первая партия горячо возбуждённых людей в штатском. Захлопали двери в кабинетах, раздались шумные разговоры — судя по интонациям операция прошла успешно, преступники задержаны.
Я приподнялся.
Дежурный заметил мои действия и отрицательно покачал головой: Ветров ещё не появился.
Я разочарованно сел. Опять нужно ждать, да и найдётся ли свободное время для меня у такого занятого человека, как инспектор 3-й бригады уголовного розыска. Насколько я помнил из лекций по истории советской милиции, потом бригаде присвоят первый порядковый номер, и сейчас в ней работают не просто толковые сыщики — а физически сильные и крепкие молодые люди,
А командовать такими должен волкодав из волкодавов, тем более, если он лично выезжает на задержания, где вряд ли раздаёт своим орлам ЦУ по рации.
Стоило только этому человеку войти, я сразу понял — это он: крепкий, с поджарой, но при этом атлетической фигурой, плечистый, с волевым и решительным лицом.
— Товарищ Ветров, это к вам, — обратился к нему дежурный, показав в мою сторону.
Я тут же вскочил и подошёл к Ветрову.
Тот посмотрел на меня без особого удивления, скорее даже с какой-то усталостью: видимо, привык, что часто обращаются с просьбами.
Я показал ему удостоверение.
— Вы к нам в командировку? Странно, мне ничего не говорили, — недоумённо произнёс инспектор.
— По личному вопросу, товарищ Ветров.
— По личному? — нахмурился он. — Хорошо, давайте пройдём в мой кабинет. Там и поговорим.
Он бросил взгляд на циферблат ручных часов.
— Минут пять у меня есть. Уложитесь, товарищ Быстров?
— Постараюсь, — пообещал я.
Мы вошли в его кабинет. Он снял с себя мокрый плащ.
— Слушаю вас…
— Для начала, пожалуйста, прочтите, — я протянул ему письмо от Смушко.
Ветров пробежался глазами по неровным чернильным строчкам на бумаге.
— Ваш начальник очень хорошо отзывается о вас. Пишет, что вы — лучший его сотрудник, — произнёс он, когда дочитал. — Раньше он слов на ветер не бросал. Надеюсь, и сейчас не изменился.
Я смущённо улыбнулся.
— Я понял из письма, что у вас, вернее, у вашего родственника серьёзные неприятности.
— Да, товарищ Ветров. Муж моей сестры Александр Быстров обвиняется в убийстве.
— К сожалению, не припоминаю такого дела. Очевидно, его расследовали, не привлекая мою бригаду. А что — есть основания предполагать, что ваш родственник не виноват?
— Не знаю, товарищ Ветров. Я пытался поговорить со следователем, но разговор сразу зашёл в тупик.
— Как сотрудник уголовного розыска вы должны отдавать себе отчёт, что существует такое понятие, как тайна следствия, и следователь не то что не обязан, он не имеет права посвящать никого из посторонних в ход уголовного дела, — пригвоздил меня тяжёлым взглядом к полу Ветров.
— Я ни в коем случае не хочу обвинять следователя. Но, если есть хотя бы ничтожная вероятность ошибки в его выводах, хотелось бы исправить, пока не пострадал невиновный.
— Кто занимается делом вашего родственника?
— Следователь Самбур.
— Тогда ясно, почему у вас не заладился разговор, — усмехнулся Ветров.
— Мне тоже, — вздохнул я.
— Самбур — хороший следователь, настоящий бульдог — если вцепится, никогда не разожмёт челюсти. За это его и ценят на службе.