Оператор Б
Шрифт:
– Да ладно вам!
– сказал Венц.
– Даже «Аврора» не так быстро летает.
Эштон улыбнулась его изумлению.
– Вообще, по сравнению с самолётами на этом объекте, «Аврора» - это прошлый век. У нас есть три разных ядерных ПВРД, ни на одном из которых вы не летали, у нас есть "F-18", оснащённые двигательными установками на жидком кислороде, и у нас есть новый бескрылый истребитель-невидимка...
– Не бескрылый, - перебил Венц, - вы имеете в виду «летающее крыло», как у B-2.
– Я имею в виду бескрылый, генерал. Он имеет длину одиннадцать метров и выглядит как чёрный карандаш. Ни крыльев, ни хвоста, ни закрылков. Это летающая труба.
Венц был взвинчен.
– Но это противоречит всем стандартным законам аэронавтики!
– Нет, это не так, - огрызнулась Эштон.
– Тогда как он может маневрировать в воздухе?
– Векторные вентиляционные отверстия сзади, гироскопы в носу.
Венц не поверил этому, а во что он мог бы поверить, когда огляделся на это огромное место? Внезапно его охватило волнение. "EM-Crafts", ПВРД новой серии, прототипы бескрылых истребителей?
– Так вот для чего они меня хотят, - предположил Венц, следуя за Эштон до того, что, казалось, было концом терминала.
– Чтобы летать на этих новых штуках.
– Нет, - сказала Эштон.
– Что значит нет?
– пожаловался Венц. Её ответ прозвучал как оскорбление.
– Этот чокнутый капитан и чокнутый старый четырёхзвёздный главный ещё в Мэриленде подтвердили, что я лучший пилот в проклятом мире. Почему я не могу летать на этих штуках?
– Вы слишком ценны, - как ни странно ответила она.
– Здесь десятки отличных пилотов. Военно-воздушные силы были бы безумием, если бы позволили человеку вашего мастерства управлять самолётами, которые у нас есть.
– Почему?
– Венц чуть не заскулил.
– Слишком опасно. Самолёты здесь в высшей степени экспериментальные. На этом объекте в среднем десять пилотов в год погибают из-за аварий. Вы можете летать только на тех самолётах, которые были усовершенствованы и признаны безопасными. У ВВС слишком много денег и времени на обучение, чтобы позволить вам погибнуть в авиакатастрофе.
Комментарий его разочаровал.
– Так что первые пилоты - корм... пока инженеры не исправят все ошибки.
– Звучит цинично, но да. Вы же не хотите знать, сколько пилотов погибло в прототипах «Авроры», прежде чем его можно было улучшить настолько, чтобы позволить вам летать на первых официальных испытательных рейсах?
Венц сухо сглотнул.
Иду по человеческим могилам. Каждый раз, когда я садился в новый самолёт... Я садился в кресло призрака...
– Я бы не стала на этом останавливаться, сэр, - предложила Эштон.
– Как сказал генерал Ренье, всё дело в службе, всё дело в долге. Вы были слишком ценны для страны, чтобы рисковать в самолёте, который не прошёл достаточных испытаний. Главное - практичный результат.
– Да, отлично, практичный результат. Это какое-то дерьмо...
Два охранника в чёрной форме без опознавательных знаков стояли перед блестящим лифтом для персонала, каждый был снабжён винтовками М249 с 200-зарядными разъёмно-звеньевыми лентами. Они холодно посмотрели на Венца, затем расступились, когда заметили Эштон.
Над дверями висела тревожная табличка:
ЛИФТ ОТКЛЮЧЁН,
ГОТОВНОСТЬ ОБОРОНЫ: УРОВЕНЬ ОДИН,
НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ В СЛУЧАЕ ПОЖАРА ИЛИ НАЧАВШЕЙСЯ ЯДЕРНОЙ АТАКИ.
Лифт открылся только после того, как оба охранника одновременно вставили кодовые карты в гнёзда и нажали указательными пальцами правой руки на оптическую панель.
– Это серьёзное дело, - заметил Венц уже в лифте.
– Да, это так.
– Но почему охранники не идентифицировали меня?
– Потому что вы со мной.
Венц развил предположение дальше.
– Что ж, предположим, я держал вас в заложниках, предположим, что у меня был динамит под моим лётным коcтюмом, и я приказал вам вести себя нормально. Я бы взорвал его?
– Один из знаков в этой предупреждающей табличке на самом деле был цифровой линзой, соединённой с кадмиевым термографом. Если бы он обнаружил какие-либо колебания на моём лице - терзание, - прозвучал бы сигнал тревоги.
– И что тогда?
– Охранники без промедления расстреляли бы вас.
– Как я уже сказал, - повторил Венц, приподняв брови.
– Это серьёзное дело, - затем он не заметил в лифте кнопок этажей.
– Как мы узнаем, куда едем?
– Это уже было запрограммировано заранее, но для вашего сведения мы опускаемся к самому глубокому уровню объекта. Думаю, вам понравится: уровень тринадцатый.
Венц одобрил «Игру с судьбой».
– Хорошо, полковник, а что же история с озером Папуз - полная подделка? Они всегда говорили, что это свалка токсичных отходов или что-то в этом роде.
– Да, это история для прикрытия, которую мы придумали много лет назад.
– Я узнаю что-то новое каждый день, - он украдкой взглянул на неё; в лётном коcтюме она выглядела щуплой и невероятно молодой.
– А теперь скажите мне ещё кое-что. Как двадцатилетнему человеку удалось стать полковником?
– Очень смешно, генерал. Мне двадцать девять, хотя это не ваше дело. Я всего лишь административный сотрудник.
Венц не смог удержаться от смешка.
– Точно, просто административный сотрудник... с мгновенным доступом к секретному полигону и уровнем допуска выше, чем у председателя сенатского комитета по разведке.
Двери лифта с шипением открылись, выводя их в белый антисептический коридор.
– Готовы узнать, почему вы берёте на себя миссию?
– спросила Эштон.
Она остановилась возле пары белых дверей, на которых было написано: РАЗДЕВАЛКА МУЖСКАЯ И РАЗДЕВАЛКА ЖЕНСКАЯ.