Оператор моего настроения
Шрифт:
— Сдачу оставь себе. Типа первые чаевые, — подмигнул я девушке, доставая из кошелька пятисотку. Попробовал кофе из одной кружки и протянул, — Слушай, а вроде ничего так. Это что? Капучино или макиато?
— А хер его знает, — пожал плечам Фил. — Спросим потом, если не траванемся, — придвинул к себе вторую и сделал крохотный глоток. — Мой тоже ничего. Чего хотел-то?
— Слушай, я тут мозгами покубатурил на счет Боречки и чуть башку себе не порвал. Вот вроде никому, кроме него, нахрен не усралось меня подставлять, но он что-то вообще не торопится. И самая ржака — понять не могу на кой
— Убедиться хочешь в том, что и так ясно?
— Типа того. А то эти непонятки уже вот где, — я ударил себя ребром ладони по горлу, не рассчитав силы, и закашлялся. — Фак!
— Ты давай с этим завязывай, братка, — хмыкнул Фил. — Реально по херне дергаешься. Ну пришлет он Лизе фотку, и что это изменит? Да нихрена! Ну убедишься, что Рокотов мудила, и дальше что? Предъявлять ломанешься? Так вроде вы с Лизой уже в курсах чего ждать, и ты сам сказал этой овце фотку отправить. Не, если хочешь, можно и через батю пробить — мне не сложно спросить и у него связей побольше Гуриных будет. Только на кой?
— Да хер знает, — пожал я плечами. — Крыша едет видимо.
— Не видимо, а точно. Лучше сгоняй с Лизой на солнышке погреться. Хоть кукуху проветришь и на место поставишь.
— Не. Мы после свадьбы решили и надо у Веневитовича сперва спросить можно ли.
— М-да, — протянул Фил и на какое-то время провалился в свои мысли, уставившись в точку.
— Братка, ты чего? — спросил я, когда он дёрнул подбородком и заулыбался.
— Да так. Пытаюсь прикинуть сколько телочек ты на спор склеил и над кем из них трясся хотя бы в половину, как с Лизой.
— Да ни над кем. Похуй на всех было. А Еля особенная.
— Ну да. Пофестивалили мы не слабо, а сейчас типа примерные стали. Нормас нас крутануло на сто восемьдесят. Ты вон уже скоро батей станешь, — бросил быстрый взгляд на меня и заржал, хлопая ладонью по стойке. — Макс, ты хоть помнишь, как с пеной у рта орал, что телочек клеить можно только с упаковкой презиков в кармане? А!? И кто бэбика первый заделал? Клейстер!
— Да пошел ты! — огрызнулся я, выбивая из пачки сигарету. Щёлкнул зажигалкой и все же загоготал. — Типа клей доклеился?
— Фак! Завязывай! — выдохнул Фил, давясь от смеха и вытирая рукавом глаза. — Ты там, братишка, записывай что и как, чтобы у нас с Мистиком было у кого советы спрашивать как правильно подгузники менять.
— Да не вопрос, — ухмыльнулся я. — По сотке с рыла за мастер-класс.
— Без базара, братка.
Фил вытащил из кармана кошелек, выложил на стойку стодолларовую купюру, а с другой стороны бара, там, где Геля заканчивала свои коктейльные экзамены раздался звук бьющегося стекла и радостный вопль Дена:
— Фил, я говорил, что она что-нибудь расхерачит, а ты мне не верил!
— Если бы кто-то не гундел и не лез под руку со своими перестановками, не разбила бы! — огрызнулась Геля, собирая с пола осколки бутылки. — Козлина!
— Да ты сама коза! Это мой бар, что хочу, то и делаю!
— Твой!? Как же! Корона не жмёт?
— Что?
— То!
— Оба притихли! — рявкнул Фил и пошел вершить правосудие по методу "сперва выписать пиздюлей всем, а потом выдать ещё раз, но уже порционно". — Что расхерачили?
— Расхерачила! — делая акцент на последней букве, произнес Ден, довольный как слон. — "Чивас Регал" за пятерку.
— И хер ли ты скалишься, упырь!? — пророкотал Фил, переводя взгляд на Гелю, ползающую на коленях с тряпкой, — Геля, твою мать! Как!?
— Он мне ее специально под руку поставил, Фил!
— А глаза тебе на что!? Ты бармен или рукожоп с полотенцем? Ну!?
— Бармен! — с вызовом ответила девушка, продолжая затирать лужу вискаря.
— Короче, оба торчите мне по бутылке "Чиваса"! Ты — палец Фила ткнул в Гелю, — за то, что разбила, а ты, — переключился на охреневшего Дена, — за то, что не досмотрел! Ты старший в баре, значит за все косяки с тебя первого спрашиваю! Сегодня оба на смену выходите и пашете, как проклятые! Ясно!?
— Фил, я с ней не буду работать! — взбрыкнул Ден. — Она ещё что-нибудь разобьёт…
— Будешь! Как миленький будешь! — оборвал его Фил. — А если разобьёт, то снова торчать оба будете! До тех пор, пока не вкуришь, что бар мой, а не твой! Всем все ясно!?
— Ясно, — пробурчал Ден, матерясь сквозь зубы.
— Ага! — кивнула Гелька, буквально светясь от счастья.
— Тогда оба тряпки в зубы и начали наводить блеск!
Ржу в кулак тому, что Гельке только на руку такое "суровое" решение и даже не сомневаюсь, что она ещё что-нибудь "случайно" разобьёт, чтобы поработать с Деном подольше, но предупредить Фила о возможном ущербе не успеваю. Достаю из кармана пиджака мобильный, играющий мелодию поставленную на Елю и подрываюсь сразу же, едва слышу ее переполошенный голос:
— Макс, ноги в руки и кабанчиком домой! На нашу квартиру!
— Еля! Десять минут!
35
Когда-нибудь точно разложусь сам или по моей вине разложится кто-нибудь другой, но "Вольвешник" вгрызается резиной в асфальт и проходит повороты, даже не накренившись, а я гоню домой, стараясь не накручиваться раньше времени и не думать о том, из-за чего могла так переволноваться Еля. Влетев на парковку, давлю педаль тормоза в пол и уже ножками, тем самым кабанчиком, только с наскипидаренной задницей, срываюсь к лифту, благодаря того, кто ехал на нем последним — двери раскрылись сразу после нажатия кнопки. Девятый этаж. Коридор в три шага. Дверь. Темнота в квартире, и голос вроде из спальни:
— Бегом сюда!
— Еля!?
Не снимая обуви врываюсь в комнату и, перешагнув порог, лечу в кровать, теряя равновесие и удивленно выдыхая от того, что с меня ещё в полёте куда-то слетает пальто, а шмякнувшись плашмя, оказываюсь прижатым.
— Попался! — выдыхает мне в губы.
— Еля? Что…
Мой вопрос глушит голодный поцелуй, а от довольного хихиканья, сопровождающего торопливое расстёгивание пуговиц, кукуха окончательно отъезжает в полное охреневание. Еля рвет пряжку моего ремня, жадно дыша в губы, и издает восторженный возглас, запустив руку в трусы и наткнувшись там на взбеленившицся член: