ОПХ

Было это давным-давно, ещё при Леониде Ильиче Брежневе. Я только что окончил институт и поехал по распределению в опытно-производственное хозяйство «Целинное», что в двухстах километрах от Города.

Хозяйство было известным, директором его был Павел Андреевич Удалов 1 , человек заслуженный, новатор, руководитель нового типа, смело подхватывавший достижения науки и практики, заточенный на поиске нестандартных путей движения своего корабля по глади, как нам потом сказали, застойной экономики.

По образованию он был инженер, и сам имел немало изобретений. Кроме того, Павел Андреевич был внештатным преподавателем сельскохозяйственного института и несколько раз на последнем курсе читал нам лекции об удивительных машинах и приёмах их применения, которые были разработаны в ОПХ 2 под его руководством.

Тогда, в семьдесят восьмом году, ему было тридцать семь лет, но в его аккуратно причёсанных, чёрных как антрацит, волосах резко выделялась совершенно седая прядь, и знавшие его говорили, что она была у него всегда. Высокий, подтянутый, с лицом гладким, словно не выбритым, а отшлифованным, с щёлками глаз с припухшими нижними веками, одетый в терракотовый костюм без единой складки, он произвёл на меня в институте очень хорошее впечатление, и я был доволен, что получил распределение именно в его целинный совхоз, вернее ОПХ.

Моя жена Оля, с которой мы поженились на последнем курсе, тоже обрадовалась:

– Какое удачное распределение! Целинное – это почти курортное место. Дядя Серёжа каждый год отдыхает в тех краях! Десять километров – бор, и до Оби рукой подать! Ой как хорошо, просто здорово! Купим машину – будет где побывать!

Она осталась в Городе на попечении своих родителей, готовясь к рождению нашего первенца, а я отправился в Целинное.

Был конец июля. Стояла жара, скорее приятная, чем изнуряющая, настроение было хорошее: меня радовало, что лето продолжается и впереди много нового и интересного.

Хозяйство Удалова я узнал издалека. После проносившихся за окнами автобуса унылых, вросших в землю животноводческих ферм с шиферными крышами, машинных дворов с болтавшимися на петлях ржавыми воротами и где попало разбросанной техникой, внезапно, как чудо, посреди степи открылся совершенно индустриальный пейзаж: новые кирпичные коровники, чёткие линии лесополос, синие гедээровские комбайны, подбиравшие травяные валки и метавшие измельчённую массу в решётчатые кузова автомобилей; а слева, на самом повороте в село, сверкали куполами из нержавеющей стали восемь сенажных башен, чем-то напоминавшие устремившиеся в небеса купола самаркандских мавзолеев, виденных мною в детстве.

Справа от дороги на постаменте стоял трактор ДТ-54 – памятник первоцелинникам, создавшим этот совхоз, а под сенью лесополосы уютно устроился стенд из уголка с приваренными буквами, крашенными охрой: «Земля и накормит, земля и напоит, ты только себя для неё не жалей!»

Я вышел на перекрёстке и сразу увидел у сенажных башен директорскую «Волгу», недалеко от которой перед почтительно-внимательными подчинёнными энергично вздымал указующие персты сам Удалов. Подъезжали машины с решётками вместо кузовов, набитыми сенажом, туда-сюда сновали погрузчики, стоял трактор с кормораздатчиком, работал пневматический транспортёр; всё двигалось, выло, гудело, тарахтело, – одним словом, работало.

Я подошёл к директору и сказал, перекрикивая рёв моторов, что приехал в ОПХ по распределению.

– Добре! А мы вот первую башню загружаем, – похвастался он. – Сенаж – это прорыв в сибирском животноводстве! По качеству то же, что июльская трава со всеми питательными веществами и витаминами. Надои будут, как в Голландии! Ну поехали, я как раз в контору.

Директор был так же лощён и одет, как в институте, только пиджак снял – из-за жары.

В машине он спросил:

– Ты с семьёй или так?

– Пока один, жена в Городе в декретном отпуске, приедет через год. Она экономист.

– Отлично! Ей тоже найдём работу. Квартиру дам. Пойдёшь посмотришь – на берегу лимана первый дом, почти готовый. Место хорошее: участок под огород, три шага – рыбу лови, у меня там карпы вес набирают, осенью до полутора килограммов лапти вырастают – улица Советская – все мои специалисты там живут. Будешь доволен. Осенью въедешь, а пока поживи в общежитии. Сходи к комендантше, она тебе всё выдаст: постель, телевизор, холодильник. Мезон, мезон! – закричал он, нажав кнопку рации. – Соедини-ка с третьим. Третий, ты где?

– На откормочнике, Павел Андреевич. Монтируем транспортёр, – ответил неизвестный мне «Третий».

– Подъезжай к конторе.

– Слушаюсь, Павел Андреевич, через десять минут буду.

Я оставил свою сумку в приёмной и вошёл вслед за Удаловым в прохладный кабинет.

Через десять минут приехал «Третий» – главный инженер Юрий Михайлович Саблин – худой блондин, чуть выше среднего роста. Он был старше меня года на три, лицо его было красным, словно он непрерывно чего-то стыдился.

– Вызывали, Павел Андреевич? – спросил он, как мне показалось, несколько даже вкрадчиво.

– Ну как там на откормочнике?

– Заканчиваем транспортёр монтировать. После обеда будем испытывать.

– Сделали, как я сказал?

– Так точно.

– Знакомься – Мельников Владимир Александрович, приехал после института. Куда предлагаешь его поставить?

Инженер пожал плечами:

– Да куда ж? Можно на трудоёмкие работы…

– А я думаю, вместо Лукашова.

– Согласен, можно вместо Лукашова.

– Лукашов – это заведующий мастерской, – пояснил мне директор. – Хороший специалист, много достоинств. Но пьёт, собака! А этот недостаток, согласись, перевешивает все достоинства. Какая к чёрту, дисциплина! Как такому требовать её от подчинённых!

– А Лукашова можно хоть контролёром оставить, – предложил Саблин.

– Чёрт с ним! – ответил Удалов. – Ну а ты согласен идти на мастерскую? – обратился он ко мне. – Предупреждаю, коллектив там непростой, разболтанный.

– Согласен.