Описание некоторых моих путешествий по России
Шрифт:
Вот так Александра, вот так дочь шаманки… Вот они, заветы её предков. Тайга для неё – живая, и добрая, и злая, – живая, и её надо беречь.
– А как вы едете в такую даль и без оружия? – спросил я Сафрона.
– Как без оружия? – ответил он. – Без оружия нельзя. Во-первых, охрана, во-вторых, надо добывать пищу.
Он поднялся с чурбаков и пошёл к лодке, и принёс оружие. «Ничего себе, – подумал я, – целый арсенал». В правой руке у него был настоящий боевой карабин. В левой руке – одностволка 12 калибра. Всё это он аккуратно положил недалеко от себя, на корягу.
– Вот моё оружие, только вот к ружью патронов совсем мало.
Больше ничего не сказал. Сел к костру и вдруг спросил: «А что ты там говорил про лечение?». Мы оба засмеялись.
Лена, как наш завхоз, тоже засмеялась и подала мне фляжку. Все оживились, даже маленькая Лена тоже засмеялась. Все мы, кроме, конечно, девочки, пили наше лекарство. Выпили раз, выпили второй и стали пить чай.
– Откуда вы едете, Сафрон?
– Мы едем из Кузьмовки в Бор. Сегодня вторые сутки, да задержались на кордоне, что на реке Столбовая.
– А мы из Красноярска, на реке уже четверо суток, идём в Ванавару.
Он посмотрел на нашу лодку и сказал:
– Не дойдёте, в этот год очень мало воды. Вы даже до Байкита не подниметесь. Пороги вышли из воды. Вам не провести вашу лодку на порогах, она у вас очень тяжёлая. До Кузьмовки дойдёте. В Суломай заходили? – спросил он.
– Заходили, но сразу ушли, даже ночевали выше него, на левом берегу.
И я рассказал, как встречался с людьми из Суломая. Он и его жена слушали и качали головами. Когда я закончил, стал говорить Сафрон.
– Мой дед мне рассказывал, а деду рассказывал его дед (вот как давно это было). У русских тогда ещё царь был. Русских здесь было ещё мало, но они стали обижать тех людей, что сейчас живут в Суломае. Их народ называется кето. Раньше, очень давно, они жили на берегах Енисея. Вот как русские стали приходить, кеты стали уходить с берегов Енисея или дальше, на север, или на притоки Енисея. Так они стали подниматься и по Тунгуске. А здесь уже жили эвенки. Новые люди были странными. Они что видели, то и брали. Никого не спрашивали. Это, примерно, как сейчас делают воры. Эвенкам это очень не нравилось.
Начались между ними ссоры. Почти каждый год, кто-нибудь убивал кого-то из каждого народа, убивал других людей. Потом была большая война. Эвенки победили и сказали тем людям: «Живите на этой реке, но дальше «Щёк» не поднимайтесь. Найдём вас здесь – будем убивать». Давно это было. А может всё и не так, может, старики что-то путают. Но правда в том, что народ кеты и сейчас живёт на Тунгуске, ниже «Щёк». Выше нет ни одного человека.
Его жена слушала и качала головой. «Может, поэтому они к вам были неприветливы? Мы тоже не останавливаемся в Суломае. Может, всё это выдумки, но так говорят наши старики».
– Сафрон, а вы знаете Фёдора Скворцова, что живёт в Кузьмовке? Его отец, дядя Степан, живёт в посёлке Бор, – спросил я Сафрона.
– Знаем, знаем, хороший мужик, наш мужик. А ты откуда его знаешь?
– Да я его не знаю, но зайду к нему, когда приеду в Кузьмовку. Мы у его отца купили лодку, да вот и собака, Соня, его. Он просил нас отвезти её к Фёдору.
Стало уже совсем темно, да и мошкара начала донимать. Решили укладываться спать. Сафрон попросил нас помочь вытащить его лодку подальше на берег. Бабушка постелила девочке в лодке. Сафрон в спальнике лёг у костра. Постелив постель в лодке и уложив девочку, бабушка вернулась к костру. Присела на бревно у костра и стала греть руки над пламенем. Она всегда так делала, когда сидела у костра. Вдруг на той стороне реки, примерно там, где мы были утром, раздался волчий вой. Сначала завыл один волк. Он начал с очень низкой ноты, постепенно поднимая звук. Ещё первый волк не замолк, как вступил второй волк, затем третий, четвёртый и вот уже выл целый волчий хор. Как по команде они обрывали свой вой, а потом снова начинали. Мы все повернулись и стали смотреть в ту сторону. Ночь, темнота, костёр и этот волчий вой. Стало как-то не по себе, накатывалась какая-то тревога. Только бабушка эвенкийка не смотрела в ту сторону реки, откуда шли звуки. Она засунула одну руку в карман плаща и вынула из кармана маленький мешочек. Развязала его, вытащила из мешочка щепотку какой-то сухой травы и бросила её в костёр. В костре, куда она бросила траву, вспыхнул маленький огонёк, как будто зажгли в пламени свечку. Ветра не было. Пламя горело какое-то время, а потом погасло. Над тем местом, где только что было пламя, поплыл дымок. Он тонкой струйкой стал подниматься над костром. Разнёсся горьковатый запах дыма. Запах был какой-то странный, вроде знакомый, но я никак не мог угадать, с чем же его можно было сравнить. В это момент снова завыли волки. Бабушка опустила руки в этот дымок и стала делать движение руками, как будто она моет им руки. Волки продолжали выть. Ещё какое-то время бабушка мыла руки в дыму, затем она поднесла их к лицу и стала гладить свои щёки. Затем резко подняла их в верх и что-то выкрикнула. От неожиданности я даже вздрогнул. И вот, что удивительно. После её крика волки оборвали вой, так и не закончив его. Она ещё подержала руки над собой, что-то бормоча над костром, потом опустила их и закрыла глаза В пламени костра я видел её лицо, мне показалось, что оно как-то сразу потемнело, даже сморщилось. Потом она подняла голову и что-то сказала мужу. Мы все ещё стояли и смотрели в ту сторону реки, откуда только что был слышен волчий вой.
Сафрон, садясь на корягу к костру, сказал:
– Садитесь. Волки не будут больше выть. Жена попросила добрых духов, чтоб злые духи не пугали нас. Она сказала духам, что мы завтра уйдём отсюда, и ничего плохого мы не сделаем. Она – дочь знаменитой шаманки. И она сама шаманка, знает тайное – то, что может помочь людям. Садитесь, садитесь, – повторил он. – Волки больше не будут выть.
Мы всё продолжали стоять, и смотрели в ту сторону реки, ждали, когда снова услышим зверей. Мы не могли поверить в то, о чём только что говорил Сафрон. Волки не выли.
Бабушка встала от костра и сказала: «Не нравится мне это место. Какое-то оно тяжёлое, что-то меня беспокоит». Она ещё что-то сказала Сафрону и снова села у костра.
Сафрон снова спросил меня, где я добыл глухаря. Я ему рассказал, что птицу добыл на том берегу реки, примерно в том месте где сейчас выли волки. Бабушка очень внимательно слушала, что я говорил. Когда я закончил, она стала говорить что-то Сафрону. Сафрон, слушая, часто поглядывал на меня. Когда бабушка закончила говорить он повернулся ко мне и сказал.
– Ты был и стрелял в нашем запретном месте. Это место – родильный дом волков, мы туда не ходим. Тебе повезло, что они не напали и не убили тебя.
И вот опять мой Ангел сохранил меня.
Я и мои спутники не могли поверить в случившееся. Как может женщина заставить замолчать волков, да ещё на таком расстоянии от них? Если бы мне рассказал кто ни будь о том, что мы видели и слышали здесь, я бы не поверил. Но всё это случилось сейчас здесь, я ведь сам видел и слышал.
Посидев ещё несколько минут у костра, мы ушли спать в палатку.
Ночью я слышал, как Сафрон иногда кашлял, вставал, ходил у костра, подживлял его и снова ложился. Хорошо, что не было дождя. Я проснулся от того, что мне показалось, будто кто-то меня толкнул. В палатке спали мои спутники, кроме них внутри никого не было. Я прислушался – может это меня невзначай толкнул Сафрон, проходя мимо палатки. Нет, всё было тихо. Но какое-то тревожное чувство охватывало меня. Может, меня разбудила собака. Я потянул за поводок, который был привязан одним концом к моей левой руке, а вторым – к Соне. Нет, собака была на месте. Она сейчас спала в моих ногах. Я ещё полежал несколько минут. Заснуть уже не получалось. Я отвязал поводок собаки с левой руки, перетащил собаку на моё место, взял ружьё, откинул клапан двери палатки и вылез из неё наружу. Костёр горел, видимо Сафрон совсем недавно подбросил в него сучьев. Не успел я ещё подойти к костру, как Сафрон окликнул меня. От неожиданности, от его голоса я даже вздрогнул и машинально перехватил ружьё, направив его в сторону крика.