Оракул Апокалипсиса
Шрифт:
На ужин идти никому из троицы не хотелось, решили обойтись обедом, а вечернее поглощение пищи оставить врагу. Тем более в холодильнике нашлось несколько йогуртов и в багаже предусмотрительной Ангелины оказалась пачка сухого печенья. И спать отправились раньше обычного, денек выдался не из легких, да и потом, как хорошо известно, утро всегда было гораздо мудрее вечера. Однако проверить правдивость расхожего утверждения этим утром им не пришлось. Вместо щебета птиц и шума ветра (именно данный способ побудки был указан в рекламном буклете замка) их разбудил вой сирены и пронзительные крики. Дамы стали натягивать на себя первое, что попало под руку. Пока подруги приводили лица в порядок, Марго, как была, заспанная и взлохмаченная, стрелой вылетела из номера. Поэтому к тому времени, когда Анжи
– Лабораторию Филиппа какая-то сволочь разгромила, из музея исчезла рукопись Коля, и, самое главное, пропала их драгоценная голова! – коротко пояснила Марго.
Вокруг царила самая настоящая суматоха. В центре круговорота восклицательных и вопросительных знаков помещался возлюбленный Марго. Вид у него был не ахти. Примерно как у человека, пережившего землетрясение или новый Всемирный потоп. Был он в невыразительном спортивном костюме с остатками паутины на левом рукаве и взлохмачен.
– Кому это понадобилось? – задала резонный вопрос Ангелина.
– А шут его знает.
– А что с головами?
– Которыми – шимпанзе?
– Да, тоже исчезли?
– Ага.
– Но это же невозможно, вокруг охрана, в замке – полиция?!
– Тут уже кто-то выдвинул гипотезу вроде «нечистая сила дала, нечистая сила взяла», – криво усмехнулась Марго.
– У них что, окончательно съехала крыша? – подняла брови в изумлении Екатерина Великая.
– Это ты в смысле того, что она ехала и раньше? – не без сарказма заметила Ангелина.
– Боюсь, что да.
– Ну и попали мы в переплет, девочки! – вздохнула миллионерша. – Знала бы, соломки бы подстелила.
– Только без паники! – бодрым голосом произнесла Марго, парижанку, похоже, вывести из себя могло только извержение вулкана. Она обвела окружающую сцену взором полководца и прошептала: – Осторожно, девочки, самое интересное только начинается! Вот теперь-то мы и увидим, кто чего стоит.
Что именно собиралась видеть Марго, Ангелина не понимала. Люди были обеспокоены, а часть явно была шокирована. Попробуй в таких условиях понять, у кого посттравматический синдром, а у кого чувство вины. Правда, один человек выделялся. На лице их старого знакомого Генриха была отчетливо написана ирония. Он явно что-то знал. От Марго тоже не укрылось выражение физиономии Генриха. Марго вообще интересовал этот человек. Он был таким разным, лицо, да и все тело представляли причудливое сочетание несочетаемого. Но самым интересным был вопрос: кем он был на самом деле? У нее из головы не выходил случайно подслушанный разговор с Лоуренсом. Какую роль сыграл этот странный человек в гибели профессора? Из рассказа Эврара она знала, как был убит профессор – проникающим ножевым ранением в спину. Надо было хорошо знать человеческое тело, чтобы нанести такой точный удар, нужно было обладать железными нервами и подобной этому же металлу решимостью. Проблема была в одном: Генрих явно знал больше, чем говорил. Но представить его наносящим удар Лоуренсу она не могла. Марго вновь внимательно обвела глазами холл. Бледные, встревоженные лица, опущенные глаза, словно каждый боялся выдать себя. Похоже, скелеты в шкафах были у каждого участника, и Лоуренса не любили многие, только кто от тайно лелеемых мыслей перешел к действиям? Она знала, что и с Филиппом все было не просто. Надо было найти время раскрутить его на более подробный разговор. Она мысленно вернулась к Генриху. На этого человека стоило обратить особенное внимание. Она посмотрела на стоявшую рядом Екатерину Великую. Она уже не раз ловила на лице Генриха особенное выражение, когда он смотрел на ее подружку. Что это было – тайное обожание? Уверенности в этом у нее не было. Но что-то было, наверное, вполне объяснимая заинтересованность. Поклонников у Кати всегда было море. Небольшого роста, рыжеволосая, с ведьминскими изумрудными глазами, с возрастом не потерявшими, а даже приобретшими какой-то особый блеск, Кати оставалась удивительно красивой женщиной. Само собой разумеется, что подруге было бы проще разговорить Фроста. Однако была одна проблема: Кати испытывала к кубическому человеку явное отвращение. Марго решительно тряхнула головой. Ничего, для пользы дела подруга могла
– С этим надо найти повод побеседовать, Кати, ты не могла бы при случае порасспросить его поподробнее обо всех этих головах, оракулах и прочем?
– Я хотела сначала поговорить с Лорисом, побольше выяснить об этом манускрипте, – ответила та, сморщив нос.
– Думаешь, есть какая-то зацепка?
– Не уверена, но миниатюры похожи на зашифрованное послание.
– Письмо будущим поколениям от папы Сильвестра?
– Не знаю, поэтому сама видишь, что мне не до Генриха, – попыталась было отвертеться Екатерина Дмитриевна, стараясь избежать неприятного задания.
– Так и сделай, расспросишь нашего милейшего председателя фонда, а потом займешься Генрихом, – согласилась Марго и, предупредив новую попытку подруги избежать общения с Фростом, добавила: – Я знаю, что он тебе не нравится. Но тебе же за него не замуж выходить!
Екатерина Великая нехотя кивнула головой. Они подождали, пока уляжется суматоха. Завтрак был все-таки подан с небольшим опозданием. Марго, у которой плюс ко всему проснулись материнские чувства, старалась держаться поближе к Филиппу. Правда, тот удивительно быстро пришел в себя и с хорошим аппетитом налег на завтрак, хотя большинству присутствующих кусок явно не лез в горло. После Марго и Ангелина остались в гостиной, Екатерина отправилась искать Лориса. Председателя фонда она нашла в малой гостиной. Вид у него был чрезвычайно озабоченным, правда, первый шок уже явно прошел.
– Флориан, все в порядке?
– Насколько это возможно – да, – коротко ответил он, а потом, видимо, вспомнив о своей роли хозяина, заломил руки и с трагическим надрывом в голосе начал: – Я искренне расстроен случившимся! Я чувствую себя ответственным за то, что вы оказались в этой ситуации. Поверьте, если бы это было в моих силах, вы тут же смогли бы покинуть замок. Но, увы, сейчас я не властен принимать решения!
– Не беспокойтесь, мы располагаем необходимым временем, и нас данная ситуация совершенно не смущает.
– Замечательно, вы сняли груз с моей души, – с показным облегчением ответил он.
– Тогда не могла бы я вам задать один вопрос?
– Задавайте, – снова короткий ответ.
Дар красноречия от всего пережитого Лорис, похоже, потерял.
– Не могли бы вы мне побольше рассказать об этой таинственной рукописи, – не стала ходить вокруг да около Екатерина Дмитриевна.
– Что вы имеете в виду? – сделал непонимающий вид тот.
– Манускрипт, показанный нам в музее, который был найден в могиле тамплиера.
– Вы же знаете, что он исчез. Или вы не в курсе последних событий? Я же уже говорил, что, к моему величайшему сожалению, он пропал. Хотя это мелочь по сравнению с настоящей трагедией, которую нам пришлось пережить!
Глаза его увлажнились, а естественная бледность стала проглядывать сквозь искусственный загар. Или он действительно был потрясен гибелью. Или… Екатерина Дмитриевна не могла отделаться от ощущения, что Лорис переигрывает. Зачем ему нужно изображать сильные чувства? Никто не требовал от него участия в сцене потери самого близкого на земле человека. По его же рассказам, Лоуренса он знал весьма поверхностно.
– На ваш взгляд, рукопись представляет большую ценность?
– Она бесценна! – воскликнул Лорис, и в уголке глаза вновь показалась скупая мужская слеза. – Но что мы можем сделать! – страдальчески развел он руками.
Екатерина внутренне выругалась. Она еще надеялась вытащить хоть какие-то дополнительные сведения из Лориса? Пустая трата времени! «Что на самом деле происходит, черт возьми! – промелькнуло в ее голове. – Все словно с ума посходили. Лорис себя чуть ли не шекспировским персонажем представляет и готов волосы на голове рвать, Шоне волком смотрит, правда, Филипп с Кристианом держатся, не говоря уже о Генрихе и прочих. Что их еще ожидает? Тут хоть самой оракулом обзаводись!» Она вздохнула и, коротко попрощавшись, развернулась. Она прошла метров пятьдесят и наткнулась на Генриха. Волк сам шел на охотника. Тот, похоже, был единственным, кого вся эта история оставила почти равнодушным.