Оракул Апокалипсиса

Капелле Лариса

– А-а, дама-благотворительница, – не без сарказма заметил он, – и вы не боитесь одна разгуливать по нашему проклятому замку?

– Проклятому? – удивилась она. – Это вы имеете в виду недавние события?

– Не только недавние, – уклончиво ответил он.

– Надо же? А поподробнее можно? – поощрила она его.

Ход не удался.

– Это не важно, – уклончиво ответил Генрих и неожиданно помрачнел.

– Вас тоже волнует пропажа рукописи Коля?

– Этого манускрипта – нисколько! – заявил он.

– Мне казалось обратное, – задумчиво

пробормотала она.

– Он уже скопирован-перекопирован, – пояснил он, – да и потом, рано или поздно он все равно выплывет наружу.

– Месье Лорис придерживается обратного мнения, – заметила она.

– Ну, какого мнения на самом деле придерживается месье Лорис, известно только самому месье Лорису, – с явной иронией произнес Генрих и насмешливо зажмурил свой карий глаз, зато зеленый с коричневыми искорками оставался абсолютно открытым. В этой способности закрывать один и оставлять широко открытым другой глаз было что-то дьявольское, нечеловеческое. Екатерину передернуло. Ее бы воля – ни за что бы не стала разговаривать с этим разнокалиберным персонажем.

– Ну а разгром лаборатории и пропажа загадочной головы, вам они тоже по барабану? – тон в тон ему ответила Екатерина Дмитриевна.

– Нет, это меня искренне расстроило, я этого не ожидал, – признался он.

– Чего же вы тогда ожидали?

– Это не имеет значения, – отмахнулся тот.

– Мы можем поговорить откровенно, Генрих?

– Не знаю, но можем попробовать, – поощрительно заявил он.

– Хорошо, насколько вы верите во всю эту историю с воспроизведением терафима?

– Почему бы и нет? – снова почти односложно ответил он.

– И магия вас не смущает?

– Не вижу большого отличия между магией и наукой.

– Получается, что вы верите в историю с головой папы Сильвестра?

– А, священный череп, вернее, священная голова папы Сильвестра, – медленно проговорил Генрих и поднял на Екатерину Дмитриевну немигающий взгляд своих странных разноцветных глаз, – что вам известно о ней?

– Ровным счетом – ничего, – осторожно ответила она.

– То есть традиционный набор: папа Сильвестр Второй обладал таинственной головой, существующей отдельно от тела и способной ответить на любой вопрос?

– Насколько я помню, реплики головы были односложными: «да» и «нет», – уточнила она.

– Вы присутствовали на этих сеансах? – вопросительно сложил он свои пухлые губы сердечком.

– По словам очевидцев, – начала слегка раздражаться она.

– Значит, вы встречали очевидцев? – он повернулся к ней своим оттопыренным ухом, именно так она представляла троллей.

– Слушайте, Генрих, перестаньте паясничать, вы прекрасно знаете, что очевидцев след простыл уже как минимум десять столетий назад! – воскликнула Екатерина Великая.

– Ну, допустим, не всех, – уклончиво ответил Генрих, – некоторые протянули гораздо, гораздо дольше. Но сейчас их действительно нет в живых.

– А древняя голова, какое отношение она имеет ко всему этому?

– О, на этот вопрос

есть многочисленные ответы!

С трудом борясь с неумолимым желанием придушить этого человека, Екатерина Великая как можно спокойнее произнесла:

– Могла бы я услышать хотя бы один из них?

– Хорошо, один так один, – издевательски улыбнулся Генрих, – голова – современница папы Сильвестра.

– Значит, об этой голове шла речь в легенде?

– Мы договорились об одном вопросе, остальные в наш устный контракт не входят, – начал разворачиваться он.

– Я не согласна! – возмутилась Екатерина Великая.

– Наши мнения в этом вопросе расходятся, – не без иронии констатировал ее собеседник, всем своим видом показывая, что их разговор окончен и он торопится.

– И похоже, не только в этом! – тон в тон ответила она.

– Вы мне напоминаете Женевьеву, – как-то сразу погрустнел он и стал каким-то более человеческим. Даже оттопыренное ухо больше прилегло к голове.

– Женевьеву Бренон? – подчиняясь какому-то внезапному наитию, уточнила она.

– Вы ее знаете? – удивился Генрих и остановился.

– Нет, я никогда не была с ней знакома, мне про нее рассказала Ангелина.

– А, понятно, – усмехнулся мужчина, – после ее выступления на презентации. Женевьева любит экзотические выходки!

– Вернее – любила, – поправила его Екатерина Дмитриевна.

Генрих как-то странно посмотрел на свою собеседницу и медленно, словно взвешивая каждое слово, спросил:

– Почему вы говорите о ней в прошедшем времени?

– Она погибла! – удивленно приподняла брови Екатерина Дмитриевна.

– Погибла! Где, когда?!

– Вы не в курсе? – удивилась Екатерина Дмитриевна.

– Нет, – внезапно посерел Генрих.

– Ее убили за день до нашего приезда сюда.

Генрих пошатнулся.

– Я не знал, – медленно произнес он, и впервые его голос зазвучал с какой-то неожиданной, хватающей за душу откровенностью. Тут же, словно желая прийти в себя, он затряс головой и торопливо закончил: – Извините, я должен вас оставить.

На этом их разговор, к огромному облегчению Екатерины Великой, завершился. Странный человек раскланялся и удалился в одному ему известном направлении. Женщина раздосадованно выскочила в парк. Свежий воздух ей был в данный момент жизненно необходим. Она завернула за угол замка и наткнулась на странную сцену. Прямо по курсу выясняли отношения муж и жена Бланше. Красный от гнева и взъерошенный консьерж размахивал руками, словно ветряная мельница крыльями. Кристина со скрещенными руками спокойно наблюдала за мужем. По презрительному выражению, проскользнувшему по ее лицу, было видно, что обвинения мужа ее не трогали. И хотя небольшого росточка, худенькая женщина и впечатляющих размеров мужчина находились в разных весовых категориях, ярость супруга ее нисколько не пугала. Екатерину ссорящиеся супруги, похоже, не заметили. Как можно тише она подошла поближе. До ее ушей донеслись обрывки разговора: