Оракул
Шрифт:
– Дуй на сарай! Дави гадину!!! – вопила Женька.
Оттеснив Харитона, она вырвала из его рук рычаги.
Самоходка взяла вправо и накатилась на сарай. Немецкий артиллерийский расчет бросился врассыпную, но офицер был виден в смотровую щель до последней секунды. Он стоял на месте и выкрикивал команды в пустоту. Грохот, тьма, все смешалось и заполыхало. Самоходка остановилась, беспомощно скрипя шестеренками.
– Подбили… Сволочи. Не дойдем, – простонал Харитон.
– Вперед! – Женька яростно рванула рычаг на себя, и
– Ничего не вижу… Ничего не вижу! – бормотал Харитон, сквозь залитые кровью глаза он пытался увидеть проблеск спасительного света.
Шелковый, синий платочек
Ганс посылает домой! —
– вопила Женька. – Не дрейфь, сарай на нас рухнул! Крыша нахлобучилась.
Орудуя рычагами и поочередно отжимая педали, Женька принялась оббивать крышу о стены домов. Кирпичные стены рассыпались в рыжий прах. Рассвирепевшая самоходка крошила стены, как яичную скорлупу. Сцепленные стропила крыши наконец разжались и нехотя раскатились.
За поселком самоходка вылетела на лесную дорогу. Выверяя путь по аккуратным немецким указателям, Женька вела машину на запад. Уже заметно стемнело, когда танк наконец съехал на обочину и, хорошенько замаскировавшись, экипаж сделал небольшой привал.
Женька сбегала за водой к дождевому озерцу и помогла Харитону смыть кровь. Стоя на коленях, она кроткими, плавными движениями касалась его лица, и со стороны казалось, что она ласкает ребенка. Да и Харитон притих и больше не отпускал своих соленых шуточек.
Вдвоем с Женькой они осмотрели самоходку.
– Горючее на исходе, – Харитон долил в бак остатки газойля из канистры. – Теперь не только до Магдебурга не дойдем, но и к своим уже не вернемся.
Погода изменилась. По броне тяжело зашлепал ливень. В лесу быстро стемнело, но весенняя гроза еще только расходилась. Шум и рев моторов все четверо услышали одновременно. По лесному грейдеру в сторону фронта двигалась колонна немецких танков. В дождливой пелене танки были похожи на древних чудовищ на коротких переваливающихся лапах. Свет фар отражался от мокрой брони, и колонна двигалась в алмазном сиянии.
– «Танки вперед!» – со злой насмешкой прочитал Харитон белую надпись на броне. – Был «Панцер форвартс», стал «Панцер цурюк»!
– Сдаваться ползут? – шепотом спросила Женька.
– Хрен… Видишь, на броне кресты паучьи и все размалеваны.
– Смотри, как их танки на наши похожи… – с восторгом прошептала Женька.
– Немцы их с наших слизнули, один к одному, – пояснил Харитон.
– А нам один хрен! Пристраивайся в хвост! – скомандовала Женька. – Темно ведь, никто не заметит.
Выждав минут пять, самоходка выползла на обочину шоссе, догнала колонну и пристроилась в хвост.
Колонна прошла сквозь темный, затаившийся городок и свернула к воротам базы. По-видимому, здесь у танкистов была назначена дозаправка.
– Немецкий знаете? – подал голос Нихиль.
Гурехин кивнул.
– Скажете, чтоб дозаправили.
Отупевшая от усталости обслуга сунула в бак самоходки шланг с газойлем, в левую канистру долила масла.
Через час ворота базы открылись, и колонна двинулась в сторону Берлина.
Харитон незаметно свернул в лесную полосу и вскоре вырулил на шоссе. Больше не прячась, самоходка шла всю ночь мимо затаившихся тыловых городков и темных, обреченно замерших деревень. Уже рассвело, когда на горизонте, туманной излучиной мелькнула река.
– Вот она – Эльба! – выдохнула Женька. – Смотри: замок на горе! Гнездо орла…
– Да нет, не здесь. Наши по нему уже из катюш лупят, а это Альтайн, – поправил Харитон.
Взлетев на гору, самоходка почти уперлась орудием в ворота с медным, позеленевшим от дождей гербом.
Харитон выпрыгнул из машины и постучал в ворота рукоятью пистолета. Замок ответил тишиной. Беспечно щебетали птицы, сердито гоготали лебеди.
– Обделались со страху, вот и не выходят. Стучи громче, пока мы их противотанковой не щупанули, – скомандовала Женька.
– Не надо стучать, – Гурехин просунул руку сквозь кованую решетку и открыл засов.
Нихиль выглянул из люка и выразительно съежился от утреннего холода, не выражая никакого желания покидать самоходку.
– Ждите здесь, – не то попросил, не то приказал Гурехин. – И без приказа капитана не выдвигайтесь.
Деревья в саду цвели так густо, что внизу было розово и сумрачно. Мелодичный говор ветвей нашептывал давно забытые имена, а пробегающий по траве ветер рисовал мимолетные картины. За стволами яблонь промелькнул белоснежный зверь с длинным рогом на лбу. Дважды на плечо Гурехина садилась пестрая сойка, окидывала черным блестящим глазом и, стрекотнув, улетала.
Замок встретил его пугливым молчанием. Застекленные двери вели в мрачноватый обеденный зал со старинным камином. Стены топорщились оленьими рогами, холодно блестели рыцарские доспехи, а широкий дубовый стол еще помнил буйные охотничьи трапезы. Но на всей тяжеловесной обстановке замка лежала печать едва уловимого женского присутствия. На шелковом диване у камина Гурехин заметил детскую книгу, на столике лежало забытое вышивание.
– Эй, хозяева… – позвал Гурехин.
Внутри ухнуло и замерло эхо. Гурехин поднялся по скрипучей деревянной лестнице. Грохот и скрежет внизу заставили его остановиться. В охотничьем зале отчетливо лязгнул орудийной затвор. Гурехин выглянул с резной балюстрады: Женька и Харитон поводя дулами автоматов оглядывали охотничий зал.
– Ребята, я здесь! – позвал их Гурехин. – А где товарищ Нихиль?
– Остался самоходку караулить, если что, он сигнальной пальнет.
– Смотрите, книга-то русская! – удивилась Женька.