Оранжерейный цветок
Шрифт:
— Разве они не просто сосут кровь, а потом отваливаются, когда раздуваются? — спрашивает Дэйзи, разглядывая двух пиявок на своих руках и ту, что сосет кровь из её шеи. Из-под живота пиявки капает кровь. Я смотрю на других девушек, и они не кажутся сейчас такими же, блять, кровавыми.
Коннор отвечает Дэйзи: — На вас, девочки, их слишком много.
— Я же говорила! — кричит Лили. — Они забирают наши питательные вещества.
— Вообще-то, нет, — говорит Коннор.
Ло сосредотачивается на спине Лили,
— Сколько болезней они переносят?
Клянусь, Лили вскрикивает от страха, как раненое животное.
Роуз корчится ещё яростнее.
— Сними их, Ричард!
Теперь, когда она уступила, он крепко берётся за её плечо и отрывает пиявку щипком пальцев.
— Пиявок можно использовать в лечебных целях. Подумай, Роуз, — говорит он ей. — Ты знаешь это.
Она дышит через нос.
Чтобы успокоить всех, Коннор добавляет: — С девочками всё в порядке.
— Может, нам их прижечь? — спрашивает Ло.
— Нет, содержимое их желудка взорвется на ране.
— Мерзость, — говорит Дэйзи, тыкая в одну из них на своем животе.
Она медленно начинает отдирать её, но потом останавливается, так как кожа натягивается, и пиявка не хочет легко отделяться.
Я быстро сканирую её тело, мой взгляд падает на спину. Две на лопатках, одна на пояснице, ни одной на заднице, но одна на икре. Мой желудок скручивается, потому что я понимаю, что их будет больно удалять.
— Я сорву их, как чёртов пластырь, хорошо?
Она кивает пару раз, не жалуясь. Я начинаю с той, что на её икре, приседаю, и она сжимает мои волосы, пока я хватаю пиявку и отрываю её одним движением. Место обильно кровоточит. Господи Иисусе. Жаль, что я не взял с собой бутылку с водой, чтобы промыть рану.
Я отрываю ещё две с её живота и рук.
Слезы застилают ей глаза.
— Прости, — извиняется она, вытирая уголки.
Я, блять, ненавижу, когда она извиняется за свои чувства — за глупые, блядь, вещи, которые никогда не нуждаются в извинениях. Я встаю и целую её в висок, зная, что мой брат поглощен благополучием своей девушки. Я держу её за затылок и шепчу ей на ухо.
— Ты можешь поплакать, если тебе больно, милая. Это не делает тебя маленькой девочкой.
Она выпускает глубокий выдох. И её руки крепко обхватывают меня. Она прижимается лбом к моей груди, и я тянусь к ней через плечо, чтобы снять последние три пиявки на её спине. Она вздрагивает, и на этот раз только одна из ран кровоточит после удаления. Я глажу её по голове, прежде чем стянуть с себя серую кофту с длинными рукавами. Холод окутывет мою голую грудь, и я понимаю, что она, должно быть, замерзла. Я натягиваю её через голову Дэйзи, и она опадает, касаясь её бёдер, ткань впитывает часть крови.
Я растираю её руку, создавая трение, чтобы согреть её тело.
— Мы промоем их
Она кивает, а затем бросает взгляд на Ло, проверяя, наблюдает ли он за ней.
Пошло оно всё.
Я поднимаю её на руки и обнимаю. Она улыбается, несмотря на слезы, высыхающие в уголках её глаз.
— Мы встретимся с вами в лагере, — говорю я им.
Ло бросает на меня взгляд, явно заметив Дэйзи в моих руках. Это не первый раз, когда я держу её на руках. И я никогда не перестану этого делать. Я смотрю на него жестким, непоколебимым взглядом.
Я не сделал ничего плохого.
Я просто помог той, кого люблю — так же, как Ло заботится о Лили, а Коннор о Роуз. Я устал от того, что меня обсирают за то, что я поступил правильно не с той девушкой. У меня в голове всплывает самый детский ответ.
Это. Блядь. Несправедливо.
И тут Ло делает нечто удивительное. Он кивает мне, почти в виде одобрения, не совсем, но почти. Он жестикулирует головой в сторону лагеря.
— Идите.
Я иду.
Я ухожу с Дэйзи на руках.
Как я уже делал много раз.
Может быть, именно поэтому ему чертовски трудно принять этот момент. Когда все расходятся по парам, я становлюсь единственным вариантом для неё. Нет никого, кроме меня.
Именно так всё и началось.
Но я думаю о Джулиане. Я думаю обо всех других придурковатых парнях, с которыми она была. О всех других женщинах, с которыми я встречался.
И я уверен, что всё закончится не так.
Я не могу быть с ней из-за обстоятельств.
Но мы выбрали эти отношения, потому что ничто другое не казалось правильным.
Ничто другое не ощущалось так хорошо.
Наше самое большое счастье всегда было друг с другом.
39. Райк Мэдоуз
Мы помогли девочкам очистить раны с мылом и перевязали их. Теперь они в толстовках и мешковатых штанах сгруппировались вокруг костра. Лили сидит на коленях у Ло, прижавшись головой к его груди. Она продолжает отключаться, но далекий вой из леса и шорох деревьев заставляют её проснуться.
— Что это было? — спрашивает она с расширенными глазами, оглядываясь через плечо.
— Большой плохой волк, — шутит Дэйзи, её ноги закинуты на мои колени.
До того, как мы сошлись, она игриво делала это, но я не трогал её. Поэтому я не могу положить руки на её лодыжки или притянуть её ближе к себе. Я просто держу руку на спинке её походного стула и смотрю, как она ковыряется в горячем зефире на палочке.
— О, подождите, — ахает Дэйзи, — он прямо здесь.
Она наклоняет голову ко мне.