Орден Падшего Ангела. Второе сочинение Джузеппе ди Кава. Демоны Infernalis, или Мертвецкий лекарь

Арси Ольга

– Я вижу, эта новость не только поразила тебя, но и веселит трущобы Рима, заставляя кипеть кровь у всяких человеческих отбросов этого города. Но мне она неинтересна. Язык у людей без костей! Пороки и преступления – это два конца одной верёвки, которой связана душа человека. Преступления – это последствия грехов, наказания за них. Чем больше грешит человек, тем больше преступлений вокруг него. Это всё, что удалось тебе узнать? – уточнил Таддео, закончив завтрак.

– Пока да, у меня было совсем мало времени для разговоров. Надо с кем-то выпить вина, посидеть и послушать пьяный бред, побеседовать по душам. Пока не станешь своим, люди не раскроются, – с некоторой обидой ответил слуга.

– Согласен с тобой, немного позже я предоставлю тебе такую возможность. Сегодня мы сами познакомимся с трущобами Нижней Субурры, поспрашиваем разных людей об интересующих нас событиях с заделом на будущее. Узнаем, чем ещё известен синьор Джино по прозвищу Красный Паук. Собирайся, нам пора, не забудь взять оружие, оно может пригодиться, – заявил Таддео, вставая из-за стола и последовав к себе в комнату.

– Да, синьор, – ответил Джузеппе и немедленно приступил к сборам.

Через некоторое время Таддео и слуга вышли из таверны и направились в самый грязный и криминальный уголок Рима с целью исполнения задуманного. Какое-то время они следовали длинными и узкими улочками мимо двух- и трёхэтажных инсул. На первых этажах некоторых из этих строений располагались термополии – небольшие лавки для быстрого приготовления простой и дешёвой еды, распространявшие по улицам острые и притягательные запахи. В других инсулах размещались доходные комнаты, где в небольших помещениях проживали люди. Они отличались внешне: вторые этажи этих строений были завешаны разной одеждой и постельным бельём после стирок.

Вскоре они оказались на небольшой торговой площади. Там кипела активная жизнь нищебродов, отщепенцев, всяких изгоев и других личностей, находившихся не в ладу с законом. Как раз в это время проходила одна из любимых платных забав плебеев из трущоб: «побоище рыцарей с греховной еретичкой». Суть этой игры была очень проста: двое слепых в комедийных рыцарских плащах с ножами в руках гонялись за небольшой испуганно визжащей свиньёй. Процесс происходил в загоне, в окружении весело гогочущих зевак, активно обсуждающих «битву» и делающих ставки. Риск зарезать друг друга у слепых бедняг компенсировался возможностью получить на двоих целую свинью. При удачной охоте это животное можно было съесть или продать мясом, например, тому же хозяину увеселительного аттракциона.

Несмотря на столь эмоциональное зрелище, появление чисто и достойно одетых людей на площади вызвало оживление у многих завсегдатаев этого места. Сидящие у стен домов нищие зорко высчитывали благосостояние неизвестных гостей по одежде и оружию. Блудницы ещё более оголили свои и без того не особо прикрытые прелести. Карманные воришки оценивающим взглядом осмотрели лица прибывших, определяя пропорции ума и глупости, осторожности и невнимательности как критерии их успешного ограбления. Торговцы всякой незаконной контрабандой замахали руками, показывая особые жесты, призывая совершить покупку.

Банда беспризорных малолетних детей от десяти до тринадцати лет обступила мага и Джузеппе, проверяя их на прочность. Слуга немного заволновался, чувствуя надвигающуюся опасность, исходящую от окружающих его странных обывателей трущоб. Таддео остановился и, не обращая внимания на малолетних преступников, внимательно осмотрелся, не упуская ни одну деталь. Через некоторое время, сделав для себя какие-то выводы, молча вручил старшему банды несколько мелких монет, покупая лояльность. Затем, отодвинув его в сторону, направился в дальний угол площади.

Джузеппе всюду следовал за хозяином, поминутно хватаясь за эфес шпаги и подозрительно косясь на разные тёмные личности, сновавшие мимо них по неизвестным, но явно не благим делам.

Таддео подошёл к старому грязному нищему, одиноко сидящему в стороне от своих собратьев. У ног изгоя приютилась трёхногая облезлая, покрытая гниющими ранами собака. Подойдя к убогому попрошайке, маг бросил в деревянную кружку монету и с уважением спросил:

– Скажи мне, достойный гражданин Рима, где я могу найти хорошего мастера-златобоя – изготовителя серебряных колец, слепого, умелого и без языка.

Нищий отстранённо оглядел Таддео и, не говоря ни слова, показал на странную вывеску справа от себя. Это была окрашенная в белый цвет шкура зайца вместе с оскаленной засушенной мордой, частично вывернутая наизнанку и натянутая на деревянную поверхность. Она висела, медленно раскачиваясь от ветра, на двух верёвках над дверью невзрачной одноэтажной лачуги, прилепившейся к двухэтажной инсуле. На этой ужасной табличке был грубо нарисован еле узнаваемый силуэт кузнеца, подковывающего толстую, непропорциональную в своих телесах лошадь.

Маг кивнул, бросил в кружку старика ещё одну мелкую монету и направился в лачугу. Он осторожно отодвинул тряпичный полог, выполняющий роль входной двери, вошёл и осмотрелся. Слеповато светило одинокое окошко. Сквозь дырявую крышу проникали воздух и скудный свет. Нагло пищали голодные мыши, снующие в норах где-то поблизости. Джузеппе брезгливо огляделся. Всюду царила грязь, свисала паутина и пахло экскрементами. В этом жилище стояли две кровати, имелся стол, несколько грубых табуретов и небольшой очаг. На одной из стен для чего-то висел грязный длинный холст.

Посмотрев вокруг и не найдя ни одной живой души, Таддео громко заявил:

– Я хотел бы сделать перстень. Содержимое металла неважно, главное – это символы на изделии. Я хорошо заплачу при условии отсутствия языка и глаз у того, кто этим займётся.

После звучных слов мага холст зашевелился и откинулся в сторону. К путешественникам вышел карлик ростом не выше четырёх футов. 9 При этом взгляду Таддео и Джузеппе открылся низкий проём неизвестного прохода. Видимо, он соединял какие-то помещения, возможно, нищую лачугу с мастерской. По такому лазу обычный человек среднего роста смог бы перемещаться только на четвереньках. Он больше напоминал нору для крупного животного, чем путь для людей. Узнать, куда он вёл, было невозможно, если не пройти по нему. Но что ждало на этом пути нежелательного гостя, было неизвестно. Скорее всего, смерть от кинжала или острой пики. Скорее всего, изготовитель колец работал незаконно или был скрывающимся преступником, а карлик выполнял роль посредника между заказчиком и мастером. Вошедший был крепок в теле и необычайно строен для своей человеческой породы, кроме того, достойно одет для невзрачной, пропахшей мышами и экскрементами нищей лачуги. На его голове гордо располагался ярко-красный берет, из-под которого рассыпались по плечам длинные прямые чёрные волосы. Торс украшала «соттовесте» – узкая кожаная куртка, из поясного ремня которой торчал кривой нож. Из-под глубокого выреза ворота куртки проглядывала рубашка, довольно чистая для жителя трущоб. Далее следовали штаны-трико «кальцони», сшитые точно по ноге. Заканчивали наряд лёгкие кожаные сапожки. Овальное лицо карлика с большими чёрными глазами-бусинками и широким носом с горбинкой было строгим и важным. Его возраст сложно определялся в связи с малым ростом и стройностью фигуры. Только чёрные усы, располагавшиеся над строгим узким ртом, говорили о его глубоком совершеннолетии.

9

Фут (реs) – 29,6 см.

– Если синьору угодно заказать перстень в нашей мастерской, то мы его сделаем. У нас есть именно такой мастер: слепой и без языка. Покажите то, что он должен создать. Только предупреждаю, если вы из городского наблюдательного совета, охраны города или из инквизиции, то добра не ждите, – заявил карлик.

– Как тебя зовут, невысокий человек? – уточнил маг, и на его лице появилось подобие доброго выражения.

– Ачиль! Я посредник у мастера и отвечаю за заказы, – коротко ответил карлик.