Орёл расправил крылья
Шрифт:
– Неужто всё так серьёзно? – Сталин отложил трубку на край пепельницы. – Мы можем доверять словам этого курсанта?
– Более чем, парень искренне предан партии, истинный коммунист! Его показания совпали с допросами бывших работников НКВД, которые признались в том, что Тухачевский подбивал их на переворот. Гай, Волович, Прокофьев… все клянутся, что маршал мечтал о том, как вас, товарищ Сталин выкинут в Москву-реку, где вы утонете, захлёбываясь и визжа как поросёнок… уж простите, это слова Тухачевского.
– Да неужели? – Настроение вождя портилось с каждой минутой. – Скверно,
– Чего было ожидать от царского офицера? – хмыкнул Ежов. – Все они одним миром мазаны. Ненавидят советскую власть, хотят восстановить империю! Никоненко утверждает, что…
– Кто такой Никоненко?
– Курсант разведшколы! Известно, что Тухачевский всегда восхищался немецкой армией, налаживая связи с нацистскими прихвостнями. Не удивительно, что он стал вражеским агентом! С помощью Ноздрёва он ввёл своего человека в Германию, который будет связующим звеном между высшими чинами Вермахта и маршалом. И всё это под видом шпионажа и добычи важных сведений о секретных технологиях Рейха.
– Постой, постой! – Сталин поднялся из-за стола и стал нервно расхаживать по кабинету. – Молотов самолично выпросил у меня разрешение на внедрение разведчика в стан врага! Нас всех обманули? Ты это хочешь сказать?
– Нет сомнений, обвели вокруг пальца, товарищ Сталин!
– Сукины дети!
Иосиф сжал кулаки. Не нравилось ему это чувство, быть шутом на деревенской ярмарке. Он лидер величайшей страны в мире, никто не смеет пудрить ему мозги.
– У Тухачевского запланирована поездка в Англию, - продолжал вещать Ежов. – Нельзя выпускать его за границу, спрячется как крыса среди половиц капитализма!
– Но и вспугнуть не в наших интересах, - кивнул Сталин. – Не допустите его поездку под выдуманным предлогом. Спланируйте чёткий план по аресту всех подозрительных элементов. Нельзя, чтобы сбежал хоть один ублюдок.
– Будет сделано!
Ежов подскочил со стула и отдал честь. Вот зачем Сталин назначил его главным чекистом. Этот человек лишён эмоций, сердце его давно покрылось коркой. Плевать, что три класса окончил и едва умеет считать. Главное достоинство – он не останавливается, для него нет моральных устоев. Арестует и казнит собственную мать, если надо. Он как собачка, что тявкает на здоровенного бульдога, готовая защитить хозяина любой ценой. Будет нападать до последнего, не боясь смерти, лишь бы доказать свою верность.
– Если враги проникли даже в нашу разведку, - покачал головой Сталин, - то, что ожидать от остальных ведомств? Они могут быть повсюду, словно плесень разрастаться среди коммунистов.
– Все ответят за свои преступления! – кивнул Ежов. – Я каждого за яйца возьму, скручу и вырву, если надо!
– Приступай!
Сталин махнул рукой, давая добро.
Эпоха репрессий входила в решающую стадию…
Интерлюдия 8
– Собираешься ночевать у меня?
Виктор не понял вопроса, настолько ушёл в путешествие
– Честно говоря, дома оставаться опасно, - ответил блогер, стараясь не выдать волнения. – Всё время кажется, за мной придут фараоны. Меня мог опознать тот спецназовец, да и тебя тоже…
– Не трясись от страха попусту, - фыркнул Антон. – Я видел глаза того молодчика, в душе он трусливее зайца, что сбегает от волка. Ничего он не сделает, будет держать язык за зубами. К тому же, зачем позориться? Его остановил безоружный гражданский, засмеют в отделе.
Виктор кивнул. Он не мог поверить, что с момента их встречи в переулке прошло меньше двух суток, казалось, пролетела целая жизнь, наполненная событиями, словно пасхальный кулич изюмом. А ведь это только начало истории, которая способна перевернуть сознание миллионов людей. Если окажется правдой, конечно.
– Так тебя подставили? – спросил он. – Никоненко мне сразу не понравился, помню подобных типов и по школе, и по универу. Скользкие, мерзкие, готовые на всё, лишь бы проскочить наверх. Сила дня них важнее ума и порядочности.
– Об этом мне рассказал сам Никоненко, но гораздо позже, - ответил Антон, отхлёбывая чаю. – Наша встреча оказалась тёплой, если понимаешь о чём я.
Виктор встал из-за стола и подошёл к окну. Солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в розовые оттенки. В стране всё ещё действовало чрезвычайное положение, внизу проскочили три автозака, спешащие на главную площадь.
– А что с Вебером? – спросил он, оборачиваясь и скрещивая руки на груди. – Помог справиться с эмоциями?
– О, да, - кивнул Антон. – С той поры он стал моим лучшим другом, если бы не его помощь… честно сказать, вряд ли бы я протянул долго. Хотелось совершить глупость. И убийство Рихтера лишь одна из безумных мыслей, что меня посещала.
– Ты мог всё бросить, - сказал Виктор. – Уехал бы из страны в какую-нибудь Швейцарию, начал новую жизнь!
– Не в моей натуре отступать перед трудностями. Кроме того, нас учили любить Родину, жертвовать всем ради неё. В нынешний век о подобном можно только мечтать.
– Не настолько мы уже прогнили. Так ты не против, если переночую здесь?
– Но болтать до утра не собираюсь, хочу выспаться.
– Тогда рассказывай, что было дальше!
Антон вздохнул и продолжил рассказ, стремящийся вырваться наружу, словно птица из клетки.
Часть вторая - Глава первая
Испытания назначили на 1 мая 1937 года.
Антону казалось, что он попал в какой-то сон, наполненный фантастическими видениями. Немыслимое: вместо того, чтобы вместе с тысячами людей шагать по Москве с красными знамёнами и плакатами, отмечая День Труда, он собирается смотреть взлёт космического корабля. Рихтеру понадобилось полгода, чтобы наконец рассказать правду о хранящимся трофее. Доверие – это как медаль на Олимпиаде, заслужить её непросто, но, как только оказывается на шее – все молятся на тебя как на идола.