Орган времени
Шрифт:
– Но вы ведь сделали.
Он усмехнулся.
– Если бы вы знали, как я это делал! Однажды меня чуть вообще не выгнали за то, что я совершенно запустил свою основную работу. А потом… мне повезло. Я сейчас вспоминаю – было несколько моментов, когда мне просто повезло. И если бы этого не случилось, я до сих пор бы рисовал схемы на бумаге, и ничего больше. Нет, – он покачал головой, – нужна лаборатория, оборудование, помощники наконец – разве я могу все делать один? Где это взять?
Он вздохнул сокрушенно и уставился перед собой полным трагедии взглядом.
– А как ваш труд? Вы обещали рассказать, – решил я немного отвлечь его от горестных дум. – Вы ведь можете хотя бы просто
– Да, написать, конечно, можно, – с печальной иронией проговорил он, – но что это будет без конкретных результатов? Понимаете, одно дело теория, под которую никто не даст ничего, тем более под такую фантастическую, как перемещение во времени, а другое – если все это уже сделано и работает. Обидно, просто обидно. Работал, старался, а толку…
– Толку, по-моему, целые горы. В любом случае, мы сейчас спорим ни о чем. Я думаю, стоит попробовать куда-нибудь выйти с этим. Поверят, не поверят – там посмотрим, но тогда и можно будет предпринимать какие-то шаги. А сейчас все только слова. Попробуйте, а вдруг выйдет?
– Я пробую, – грустно сказал он. – Пишу. Но… Мне и самому тут неясны некоторые моменты – как я смогу убедить других?
– Как же вы сделали работающее устройство, если вам не все ясно?
– В том-то и дело. Я же говорю – повезло. Я совершенно случайно наткнулся на это и смог выделить принцип действия, не понимая до конца, почему все происходит именно так, лишь используя это. Знаете, как раньше делали, скажем, печи – просто знали, что если сделать высокую трубу, то дым будет уходить туда, вряд ли понимая, почему это так. Я смог уловить принцип. Я знаю, что, воздействуя так-то и так-то, получаешь такой-то результат, но почему результат получается такой… – он развел руками. – Я думал, сделаю устройство, получу то, что должно получиться, и тем самым докажу правильность моей теории. Но вышло совсем по-другому. Я оказался между «да» и «нет». Было два варианта: либо то, что я сделаю, будет работать, либо нет – что еще могло быть? Другого, казалось бы, не дано. А вот нет! На самом деле… На самом деле не то и не это. Устройство работает, перемещения происходят, но я никак не могу доказать это – все остается только теорией, и ничем больше.
– Такого не может быть, – сказал я, – чтобы теория, по которой уже существует работающее устройство, считалась бы неверной.
– Да, – усмехнулся он, – не может. И тем не менее…
– По-моему, вы просто заранее казните себя. Еще никто и слова не сказал, никто даже не знает об этом, а вы уже переживаете поражение. Вы даже не начали никаких действий, а уже считаете себя побежденным, при том, что фактически вы уже победили.
– Да, победил, только никто не знает и не может узнать об этом. Мнимая победа, – он улыбался так, как будто танцевал на собственных костях. Впрочем, возможно, это было недалеко от истины. – Что толку пробовать? У меня нет никаких аргументов в свою пользу, и единственно возможный – это работающее устройство, остальное все только предположения, только догадки. Да, оно работает, но я даже сам не могу увидеть его работу – как я могу кого-то убедить в этом?
– Но меня же вы убедили.
– Вы сами себя убедили, – сказал он.
– Что? – не понял я.
– Вы сами себя убедили, – повторил Сергей Степанович.
– Уж не хотите ли сказать, что вовсе не были так уверены в работоспособности устройства и в безопасности операции в той мере, как говорили мне?
– Ну, в безопасности может быть, а вот в работоспособности…
– Та-ак, – протянул я, чувствуя, что мне хочется запустить в него чем-нибудь потяжелее.
– Сейчас уже, конечно, можно сказать, – продолжал он, –
– А что вы мне тогда говорили? Что все продумали, все проверили… Надо же! А я поверил.
– Это была игра на удачу. Мы поверили в удачу – я, пожалуй, более осознанно – и победили. Остается только радоваться этому – разве нет?
– Да, – сказал я, – игра. Мы бросили кости. Только так получилось, что мои. И еще смешнее то, что я не знал об этом.
– Конечно, – сказал он. – А как вы думали? Вы же образованный человек – должны понимать, что сейчас давно уже прошло время гениев-одиночек. Что среди институтов, лабораторий, научных объединений бессмысленно пытаться сделать что-то самому – они больше, у них лучшие ученые, любое самое новое оборудование, любая информация – огромные возможности. А что может один человек? Практически без ничего. Неужели вы не понимаете этого? Как может быть серьезной работа какого-то кустаря-одиночки? Да кто он такой? Шарлатан – да и только. Тем более замахивается на такую глобальную проблему, как перемещение во времени. Этого же вообще никто не может. Ни один институт, ни один университет в мире! А он вот заявляет, что все сделал… Да это смешно! Разве можно всерьез говорить об этом?
– Но вы же сделали, – осторожно проговорил я, непонимающе глядя на Сергея Степановича.
– Правда? – размеры его сарказма не имели предела. – Да что вы говорите? И можно посмотреть на то, что я сделал? Пощупать, потрогать? Увидеть хотя бы одним глазком? Или вы просто так сказали, что я это сделал? А? Так сделал я или не сделал? Если да, то покажите. Или сейчас услышите рассказ о налаживании серийного выпуска вечных двигателей.
Я молча смотрел на него, ожидая, что он скажет дальше.
– Вот так, – устало произнес Сергей Степанович, сменив выражение лица на печальную веселость. – Примерно такие слова я услышу в ответ, когда попытаюсь представить свою теорию какому-нибудь более или менее авторитетному человеку. Вы бы как ответили на это?
Я все смотрел на него, но уже по-другому, начиная понимать, что происходит в его душе и как ему нелегко.
– Так, понятно, – серьезно сказал я. – Что ж, я знаю, как ответить. Но для этого вам нужно сейчас позвонить домой и сказать, что сегодня вы останетесь ночевать у меня.
– Зачем? – не понял он.
– Зачем? – повторил я. – Дело в том, что вам, то есть нам, обязательно нужно и просто необходимо совершенно срочно, безотлагательно, не медля ни секунды, непременно напиться. И чтоб до поросячего визга, абсолютно вдрызг. Вот тогда, я вам обещаю, вы сами будете знать, что ответить всем этим вашим авторитетным коллегам.
– Да? – с неподдельной серьезностью обдумывая это предложение, произнес он. – Вы так считаете?
– Я полностью уверен в этом, – без тени улыбки ответил я. – Это лучшее, что мы сейчас можем сделать. Кстати, и эксперимент проведем.
– Какой? – нахмурил брови Сергей Степанович.
Я все же не смог сдержать улыбку.
– Я еще не пробовал перемещаться в пьяном виде, – сказал я. – Во времени пьяным был, а вот перемещаться пьяным не пробовал. Стоит попробовать – как вы думаете?
Он смотрел на меня, и словно солнце всходило за моей спиной – выражение лица Сергея Степановича светлело и прояснялось. Потом, дойдя до настоящей улыбки, он, так ничего и не ответив, взял трубку телефона и стал набирать номер.
– Это я, – через некоторое время сказал он в трубку. – Я с работы звоню. Понимаешь, тут…