Организация здоровьетворящего образования в современной школе
Шрифт:
Приведенные рассуждения свидетельствуют, с одной стороны, о глубине и неисчерпаемости самой проблемы познания человека, а с другой стороны, о наличии неисчерпаемых возможностей в решении этой проблемы. Кроме того, до сих пор ученые и мыслители, во-первых, не нашли достоверного ответа на вопрос о происхождении человека, а во-вторых, дискутируют по поводу того, что первично – сознание или материя, и что чем определяется – бытие сознанием или сознание бытием.
Другой причиной сложности изучения человека является, образно говоря, «многопонятийность» данного феномена. Так, по отношению к человеку возможно употребление таких понятий, как индивид, личность, субъект, индивидуум, индивидуальность. Все сказанное ставит нас перед необходимостью
В связи с этим представляется целесообразным начать наши размышления с изложения общепринятого в современной философии подхода. «Человек – фундаментальная категория философии, являющаяся смысловым центром практически любой философской системы. Сложность философского определения человека состоит в невозможности однозначного подведения его под какое-либо более широкое родовое понятие (например, природа, Бог или общество), поскольку человек – это всегда одновременно микрокосм, микротеос и микросоциум. Тем самым философское постижение человека всегда разворачивается не просто через реконструкцию его сущностных характеристик, но через осмысление его бытия в мире, человеческого мира, где «человек – это в известном смысле все» (Шелер).
В рамках истории философии человек традиционно понимался в единстве таких его основных модусов, как тело, душа и дух. При этом тело выступает одновременно как элемент природы, в соответствии с интерпретацией которой можно говорить о его основных образах в истории философии и науки (микрокосм, механизм и организм), и как собственно человеческое тело, определяемое не только через его биологические особенности (неспециализированность, «гоминидная триада» и т. д.), но и через особый спектр таких исключительно человеческих чувств и состояний, как стыд, смех, плач и т. п.
Душа также может пониматься в двух основных ракурсах: во-первых, как жизненный центр тела, «дыхание» («прана», «псюхе»), являющееся той силой, которая, будучи сама бессмертной, очерчивает срок телесного существования (ее основные экзистенциалы здесь – это жизнь, смерть, любовь); во-вторых, как экзистенциальное начало, индивидуализирующее человека в обществе и описывающееся в философии через проблемы свободы воли, свободы, творчества, игры.
Дух воплощает в себе фундаментальную сущностную идею «человечности» как таковой, где видовая особенность человека во времена Аристотеля связывалась преимущественно со свойствами разумности (человек как «разумное животное») и социальности («человек – это политическое животное»). Вместе с тем, в понятии духа отражается не только феномен «духовности» как интегративного начала культуры и общества, но и личностные характеристики отдельного человека, где личное характеризуется через индивидуальное воплощение социально значимых качеств, преломленных в фокусе «Я», самосознания.
Следует, однако, помнить, что выделение тела, души и духа, осуществляемое в рамках философского анализа, далеко не раскрывает всех сущностных особенностей человека. Конкретный человек – это практически всегда исключение из общего правила, уникальная целостность, где в индивидуальном личностном опыте достаточно трудно дифференцировать телесный, душевный и духовный уровни» (230, с. 802–803).
В приведенном определении нам важны два момента: признание троичности в структуре человека (тела, души и духа) и его уникальной целостности.
О четырех измерениях человека пишет А. Г. Спиркин: «Мы подходим к человеку с четырьмя разными его измерениями: биологическим, психическим, социальным и космическим» (305, с. 341). Биологическое начало в человеке выражается, согласно позиции философа, в анатомофизиологических, генетических явлениях, а также в нервно-мозговых, электрохимических и некоторых других процессах человеческого организма. Под психическим он понимает внутренний душевно-духовный мир человека – его сознательные и бессознательные процессы, волю, переживания, память, характер, темперамент и т. д. При этом он подчеркивает разумность человека как его сущностный атрибут, а человеческое мышление трактует как «сложноорганизованный биопсихосоциальный феномен, материальный субстрат которого поддается биологическому измерению (точнее физиологическому), но его содержание, конкретная наполненность – это уже безусловное взаимопереплетение психического и социального, причем такое, в котором социальное, опосредствуясь эмоционально-интеллектуально-волевой сферой, выступает как психическое» (305, с. 341).
Доказательство социальности человека А. Г. Спиркин строит, исходя из трех тезисов: 1) «идея человека предполагает другого человека, или точнее других людей». Эго значит, что существование и развитие нормальной человеческой психики возможно только в условиях нормального человеческого общества и нормального человеческого общения; 2) человек является субъектом трудовой деятельности, на основе которой формируются и развиваются социальные отношения; 3) сущность человека конкретно-исторична, то есть содержание ее, оставаясь в принципе социальным, изменяется в зависимости от конкретного содержания эпохи, социально-культурного и культурно-бытового контекста и т. д.» (305, с. 342).
Приведем еще ряд существенных для нашего исследования высказываний разных авторов, связанных с различными аспектами рассмотрения проблемы человека.
«Человек, – пишет П. Тейяр де Шарден, – в том виде, каким его удается воспроизвести сегодняшней науке, – животное, подобное другим. По своей анатомии он так мало отличается от человекообразных обезьян, что современные классификации зоологии… помещают его вместе с ними в одно и то же семейство гоминоидных. Но если судить по биологическим результатам его появления, то не представляет ли он собой как раз нечто совершенно иное?
Ничтожный морфологический скачок и вместе с тем невероятное потрясение всех сфер жизни – в этом весь парадокс человека» (Цит. по 215, с. 76).
О природе человека размышляют также Г. В. Ф. Гегель, К. А. Гельвеций, Т. Гоббс, И. Кант, Б. Паскаль и др. Природа человека, как утверждает Т. Гоббс, «есть сумма его природных способностей и сил, таких как способность питаться, двигаться, размножаться, чувство, разум и т. п.» Эти способности все мыслители, по его мнению, единодушно называют природными, считая, что они содержатся в определении человека как одаренного разумом животного (Цит. по 215, с. 15).
Сходные взгляды на человека мы обнаруживаем у К. А. Гельвеция и Г. В. Ф. Гегеля. «Человек, – говорит Г. В. Ф. Гегель, – по своему непосредственному существованию есть сам по себе нечто природное, внешнее своему понятию; лишь через усовершенствование своего собственного тела и духа, главным же образом благодаря тому, что его самосознание постигает себя как свободное, он вступает во владение собою и становится способностью себя самого и по отношению к другим» (Цит. по 215, с. 27). К. А. Гельвеций, понимая человека как «по своей природе и травоядное и плотоядное существо…» (Цит. по 215, с. 21), приходит к выводу о том, что общительность у человека так же, как и у животного, есть результат удовлетворения природной потребности в самосохранении, в защите. «Интерес и потребность – таков источник всякой общительности. Только одно это начало… объединяет людей между собою. Поэтому сила их союза всегда соразмерна силе привычки и потребности» (Цит. по 215, с. 21).