Орион
Шрифт:
– Мое имя Орион, – произнес я.
– Я знаю. Субудай-багатур приказал перенести вас ко мне. Люди орхона Хулагу пытались убить вас. Они боятся.
– А Субудай?
Она улыбнулась, и мне показалось на мгновение, что юрта наполнилась солнечным светом.
– Субудай никого не боится. Возможно, он думает, что вы можете быть полезны ему. Я должна вылечить вас или умереть сама. Он не держит при себе людей, не исполняющих его приказы.
– Почему он заинтересовался моей судьбой?
Не ответив на мой вопрос, она продолжала:
– Когда вас
– Но я все-таки выжил.
– Я еще не встречала настолько сильного человека, как вы. Я практически ничего не сделала для вас, разве что промыла ваши раны и дала вам болеутоляющее лекарство. Фактически вы исцелили себя сами.
Я не мог избавиться от мысли, что женщина, сидевшая рядом со мной, – Арета, которую я короткое время знал в двадцатом столетии и которая чудесным образом сумела возродиться в тринадцатом. Но либо она не помнила своего раннего (а может быть, лучше сказать – более позднего) существования, либо на самом деле была совершенно другой личностью, только выглядела и разговаривала, как Арета. Как могло такое произойти? Если Ормузд сумел провести меня сквозь ад и смерть, сохранив при этом память о моей прежней жизни, почему он не смог сделать этого для Аглы-Ареты?
– Если бы люди узнали, что вы излечились без моей помощи, – продолжала она, – то наверняка еще больше утвердились бы в своем мнении, что вы колдун.
– Как бы это обстоятельство отразилось на моей судьбе?
– Скорее всего печально. Колдуны не пользуются здесь любовью. Их либо заживо сжигают на костре, либо им заливают глаза и уши расплавленным серебром.
Я невольно содрогнулся.
– Слава богу, что этого не произошло.
– Но вы колдун или нет?
– Конечно нет. Неужели ты сама не видишь? Я такой же человек, как и ты.
– Но я никогда еще не видела мужчины, похожего на вас, – тихо произнесла она.
– Может быть, и так, – согласился я, – но это не имеет никакого отношения к магии. Я просто сильнее любого другого здешнего мужчины.
Она вздохнула с видимым облегчением.
– Когда я увидела, как быстро вы поправляетесь, я объяснила господину Субудаю, что ваши раны оказались не столь серьезными, какими показались ему с первого взгляда.
– Почему же ты не захотела приписать мое исцеление своему искусству?
– Они зовут меня ведьмой, хотя вряд ли сами серьезно верят в это. Они терпят меня, потому что нуждаются в моих знаниях. Но если они заподозрят неладное, скорее всего мне не поздоровится.
– В таком случае мы – естественные союзники в стане врага.
Я продолжал склоняться к мысли, что она действительно Арета, хотя и не подозревает об этом. Смогу ли я пробудить в ней воспоминания о ее прежней жизни? Я подумал об Аримане.
«Почему, собственно, мы оба были перенесены в данное время и место? Может быть, если она сумеет вспомнить Властителя Тьмы, это разбудит в ней и другие воспоминания?»
–
Агла отрицательно покачала головой, отчего раковины ее ожерелья мягко зазвенели.
– Я никогда не встречала этого человека, – произнесла она уверенно.
Но он должен быть где-то поблизости. Иначе чего ради Ормузд направил меня сюда? В этот момент у меня в голове возникла новая мысль: а имел ли Ормузд вообще какое-либо отношение к моему появлению в лагере монголов? Не могла ли злая воля Аримана занести меня сюда, за многие столетия до той временной точки, где я был действительно необходим?
Но у меня не было возможности обдумать этот вопрос. Кожаные занавески снова раздвинулись, и на пороге юрты появился Субудай-багатур.
11
Субудай-багатур вошел в юрту один, без почетного эскорта воинов, без предварительного уведомления о своем появлении и без малейших признаков страха. Он был одет в изрядно поношенный кожаный костюм степного кочевника и при себе имел только кривой кинжал, засунутый за пояс. Несмотря на невысокий рост и бедную одежду, выглядел он достаточно внушительно, разве что седые волосы выдавали его почтенный возраст. Круглое, плоское лицо казалось, по обыкновению, невозмутимым. Однако его темные глаза смотрели молодо и живо.
– Добро пожаловать в мое убогое жилище, мой господин Субудай, – приветствовала его Агла с низким поклоном.
– Я пришел всего лишь к врачу, – произнес полководец, – хотя мне и не устают повторять, что это юрта колдуньи.
– Только потому, что я могу излечить раненого воина, который умер бы без моей помощи, – спокойно возразила Агла.
Я обратил внимание, что она была чуть выше знаменитого военачальника, во всяком случае когда выпрямлялась во весь рост.
– У меня есть китайские лекари, которые творят чудеса, – бесстрастно возразил Субудай, – но никто не называет их колдунами.
– Я не творю чудес, мой господин Субудай. Это наше знание, наше искусство врачевания. У одного оно меньше, у другого больше, но оно не имеет ничего общего с черной магией. Твои воины тоже творят чудеса храбрости, но никто не называет их волшебниками. Мы занимаемся разными делами, но цель у нас одна.
– Мои люди думают иначе, – возразил Субудай. – А как тебе известно, не бывает дыма без огня.
– Прости меня, мой господин. Но я не занимаюсь ни магией, ни предсказаниями будущего. Я только знаю, какие растения и камни способны исцелить человека, – улыбнулась Агла.
Субудай недоверчиво хмыкнул, но не стал развивать эту скользкую тему.
– А ты поправляешься на удивление быстро, – заметил он, оборачиваясь ко мне. – Того и гляди, еще несколько дней, и ты будешь силен, как и прежде. Твой народ может гордиться таким воином.
– Просто мои раны оказались не столь опасными, какими казались с первого взгляда, – возразил я, пожимая плечами.