Орленев
Шрифт:
в Америку. Она пришла, никого не предупредив, на его спектакль
в театр «Гарибальди» в середине второго акта «Привидений».
Он сразу ее заметил, удивился, растерялся, но профессиональная
привычка взяла верх и, выдержав паузу, продолжал сцену как ни
в чем не бывало. В антракте Орленев спросил у Вронского: «Ви¬
дел?» Тот ответил: «Видел», и больше никаких разговоров о На¬
зимовой у них не было до самого отъезда из Америки. А перед
отъездом
«Ну, что же, она недурно устроилась в «американском уголке»,
который просила меня оставить ей! Наши пути разошлись в ту
памятную для меня ночь, когда, положив ей голову на колени,
я отрывал от своего сердца этот всасывающийся в него кусок,
а она медленно перебирала и гладила мои волосы. Так просидели
мы вою ночь...» 29.
Наутро после этой памятной ночи Орленев уехал из Америки.
Его дела в последние дни опять пошатнулись, отыскался новый
кредитор, который не желал вести переговоры и обратился в суд.
Орленеву снова грозил арест. 15 мая 1906 года газета «Нью-Йорк
телеграф» под громким заголовком «Павел Орленев уклоняется
от ареста. Русский актер уплывает в Европу в день, назначенный
для слушания его дела в суде» сообщила, что полиция, узнав об
отъезде актера, отправила детективов на пароход, они нашли его
имя в списке пассажиров и не нашли его самого. Со слов Орле-
нева мы знаем, что детективы обшарили все каюты, заглянули
в трюм и, кажется, даже в машинное отделение, не подозревая,
что он спокойно сидит в одном из салонов, смотрит в окно и ку¬
рит сигару. И еще подробность — капитан парохода был друже¬
ски расположен к знаменитому беглецу и дал второй звонок ми¬
нут за двадцать до срока. Не разыскав своей жертвы, полицей¬
ские сошли на берег. Путь Орленева лежал в Норвегию.
С Назимовой все было кончено. Прежде, чем и нам проститься
с ней, я хотел бы рассказать читателям о превратностях ее после¬
дующей артистической карьеры; она сыграла такую важную роль
в жизни Орленева и о ней было столько легенд, что просто необ¬
ходимо установить подлинные факты ее биографии.
Судьба актрисы сложилась вовсе не так счастливо, как об этом
твердила молва в двадцатые и тридцатые годы. После разрыва
с Орленевым она играла Ибсена и стала известной пропагандист¬
кой его драм. Во время одного из своих турне по Америке она
познакомилась с английским актером Чарлзом Брайантом, подви¬
завшимся в пьесах легкого жанра. В трехтомной истории миро¬
вого кинематографа, изданной в 1955 году в Париже30, говорится,
что
себя с пути, который избрала», и поддалась соблазну коммерче¬
ского успеха. Прошло целое десятилетие, она стала знамени¬
тостью, но репертуар ее не отличался той строгостью, о которой
она говорила в многочисленных интервью в год приезда в Аме¬
рику. В 1917 году вместе с Брайантом она играла в ничем не
примечательной пьесе «Невесты войны», и какой-то предприим¬
чивый продюсер предложил ей и ее мужу участвовать в экрани¬
зации этой пьесы. Это было начало ее кинематографической
карьеры. Театр на какое-то время отошел на второй план, хотя
она по-прежнему выступала на драматической сцене, играла
Ибсена, Чехова, Тургенева, из современных авторов — О’Нила *
и даже Чапека («Мать», 1939 год).
Не сразу «выдающаяся истолковательница идей Ибсена» об¬
наружила свою незаурядную индивидуальность в кино. Такой
случай представился, когда ее режиссером стал Альберт Коппе-
лани. Один за другим последовали три фильма, и третий— «Крас¬
ный фонарь» (в основу которого был взят эпизод из боксерского
восстания в Китае в 1900—1901 годах)—стал вершиной ее
успеха. Перед актрисой открылись заманчивые возможности, но
ее «злой дух» Брайант искал в искусстве только выгоды, и гордая
и умная женщина послушно участвовала в его доходных пред¬
приятиях. В следующем фильме — из жизни маленьких актрис
мюзик-холла — Назимова вернулась к ремеслу и банальности.
В ее репертуаре появились комедии, с точки зрения продюсера
это был успех, с точки зрения искусства — уступка за уступкой.
В последующие годы она создала свою студию, и опять рядом
с ней был ее муж — посредственный актер и еще более посред¬
ственный режиссер. Дела в студии шли далеко не блестяще;
в июле 1921 года в одном из американских журналов было ска¬
* С. М. Эйзенштейн в своих воспоминаниях о В. Э. Мейерхольде, пере¬
числяя всех знаменитостей, которых повидал на своем веку, рядом с Шоу
и Станиславским, Маяковским и Шаляпиным, Чаплином и Пиранделло,
Гретой Гарбо и Кэтрин Корнелл называет и Аллу Назимову в пьесах
О’Нила .
зано, что актрисе-звезде следует подумать о своем будущем, вре¬
мени у нее осталось не так много.
На этот раз она спохватилась, и следующий фильм показал,
какие бы она одерживала победы, если бы строже относилась
к себе и в особенности к людям, которые ее окружали. Это была