Орлиное гнездо
Шрифт:
Иоана помолчала и прибавила:
– Если только мы верно угадали пасхальные замыслы Дракулы – а не приписали ему того, чего он и в мыслях не имел!
Муж покачал головой.
– Ты можешь быть права, но сомневаюсь, чтобы князь следовал твоим рассуждениям, - заметил он. – Однако мы можем сейчас быть где угодно… Если князь думает так, как я верю, он будет искать нас не дома, а у соседей…
– Как же он может знать, у кого нас искать?
– возразила Иоана. – Но рано или поздно Дракула
Корнел улыбнулся.
– Многое, - ответил он: необыкновенно красивый и гордый в свете алого солнца. – Я уже не имею отчего дома – а я намерен сделать многое! Мне некуда отступать!
Иоана залюбовалась им: сейчас обнять этого темнокудрого витязя в сверкающих красным огнем латах, предаться ему было бы все равно что предаться в руки смерти - в прекраснейшем ее образе! Разве не таковы были боги их предков, неукротимых готов и гуннов, которые даже не слыхивали о христианском смирении?
– Но теперь нужно отдохнуть, - настаивала Иоана. – Иначе Тудор не переживет этой ночи! Мы можем отъехать в сторону от дороги!
– Непременно, - ответил Корнел, наконец согласившись с нею. – И выставим часового! Я буду часовым!
– Нет уж, муж мой, так нельзя!
Иоана подъехала к нему и посмотрела в глаза.
– Ты главная наша сила, наша надежда, - проговорила она, улыбаясь. – Что с нами будет, если ты встретишь врага изможденным? Выберем часовым другого! Хоть моего брата, а то и меня!
– Вот уж этого я не допущу! – возмутился Корнел. – Ты должна поспать!
Иоана усмехнулась.
Повернулась к Петру.
– Брат, - звонко сказала она. – Ты будешь стеречь нас! Бог тебя покарает, если мы пропадем по твоему недосмотру!
Сероглазый красивый Петру посмотрел на сестру и с опозданием кивнул. Нет, он был не трус, не заморыш: он был только немного медлителен… непростительный недостаток для воина!
Но теперь он будет смотреть в оба – даже в три глаза, если понадобится! И сразу же поднимет всех по тревоге!
Беглецы отъехали подальше от дороги и спешились. Иоана, не чувствуя ног, опустилась на плащ, который подстелил ей муж. У нее был собственный; она хотела вернуть Корнелу одежду, опасаясь, как бы тот не застудил себе рану, но муж не стал бы ее слушать.
Да он уже и спал, расположившись далеко от нее – между женою и городом смерти, – держа руку на рукояти сабли.
Иоану разбудил на рассвете Корнел – ей даже показалось спросонок, что все еще вечер, только немного смерклось. А это уже светало.
Часа четыре
– Как мы заспались, - в испуге проговорила Иоана, вставая на ноги.
– Ничего, - хмуро ответил Корнел. – Отцу было нужно отдохнуть! Да и тебе тоже!
– Никаких опасностей не было? – спросила Иоана.
Корнел пожал плечами.
– Ну, мы же все еще здесь, - ответил он.
Иоана улыбнулась; а потом обхватила мужа за облеченные сталью плечи и поцеловала в уста. Холодная розовая заря бодрила и обнадеживала.
– Мне кажется, Корнел, что все еще может быть прекрасно…
– Отчего же нет? – отозвался он. – Вот только захватим и заточим в темницу нашего Богом избранного могучего повелителя, одолев его рати, – если он не сдерет с нас кожу или не насадит на колья прежде того!
Иоана ткнула его кулаком в плечо, так что отшибла руку о доспехи; а Корнел в негодовании и изумлении отшатнулся.
– Так только бабы говорят! – воскликнула она. – Если ты избрал свой путь – следуй этим путем как мужчина! Я бы могла жаловаться твоими словами – не ты!..
Корнел усмехнулся.
– У баб не бывает того, чего я лишился, - угрюмо проговорил он. – Я обесчещен!
– Ты не обесчещен, ты наконец прозрел! – воскликнула жена. – И мне помог сберечь честь рода, какой не бывает только у простолюдинок!
Корнел насупился, прожигая ее взглядом.
– Гляди, как бы мы все теперь не оказались обесчещены, и я тоже, как дочь Кришанов… и как женщина!
– зло прибавила Иоана.
Корнел залился краской.
– Этому не бывать, пока я жив.
Потом он приказал ей садиться в седло.
Они тронули поводья, и уже на ходу Иоана нащупала в своих юбках и выпутала баклагу с водой. Ах, почему она не может носить штаны, как мужчина, - насколько удобнее бы это было!
Тудор качался в седле, как тряпичная кукла, понурив голову, - темные волнистые волосы, тронутые сединой, превращали его в Корнела, постаревшего на десятки лет, с одряхлевшим телом и отгоревшими страстями, претворившимися в мирные светлые чувства. Да вот только Корнел до таких лет не доживет. Как и Иоана – до лет госпожи Кришан.
– Господи, помоги нам, - вздохнув, проговорила Иоана. Потом уже не осталось дыхания на разговоры – она слилась в одно целое со своим конем, и исчезло все, кроме врага позади и убежища – впереди.
Их никто не нагнал и никто не встретился по пути – как будто судьба, так долго их терзавшая, вдруг смилостивилась. Корнел начал мысленно соглашаться с женой – что их и вправду не преследовали…
Потому что князь знал, где может найти их: какое гнездо разорить, чтобы лишить противника тыла. И он непременно явится в свой час.