Орлы летают высоко
Шрифт:
Меттерних спокойно ждал, пока ярость Бонапарта пойдет на убыль, потом он посмотрел на бледного, потеющего человечка, умевшего держать их всех в подчинении в течение стольких лет. Его твердый взгляд некоторое время выдерживал яростный взгляд императора, а затем австриец холодно сказал:
– Вы погибли, сир. Я предчувствовал это, идя сюда, а теперь, покидая вас, уверен в этом.
В приемной австрийца окружила обеспокоенная толпа, надеясь услышать новости о мире. Они все хотели мира; даже те маршалы, чье состояние было построено на войне, хотели мира. Один Наполеон отказывался сдаться, он оставался упрямым и свирепым перед лицом опасности, уверенный, что если он хоть на дюйм отступит,
– Да, он мне все объяснил, – наконец произнес он. – С этим человеком покончено.
Потом австриец уселся в карету и уехал. Бертье повернулся и медленно направился к дворцу.
Даже в худшие дни отступления от Москвы у него не было такого странного предчувствия беды, как сейчас, когда он услышал от Меттерниха ту фразу, которая так и звучала в его ушах. «С этим человеком покончено».
Двадцать первого июня Веллингтон нанес сокрушительное поражение французским войскам при Виторио, Жозеф Бонапарт оставил испанский трон и бежал во Францию.
Это и явилось тем сигналом, которого так ждала Европа. В Испании начался закат французского могущества.
Двенадцатого июля вероломный король Швеции Бернадотт подписал договор с союзными державами, где выражал согласие выступить против Франции по истечении срока мирного договора; и в полночь десятого августа Александр получил известие о том, что на всех высотах Ризенгебирга горят костры. Перемирие истекло, и сигнальные огни означали начало войны против Наполеона.
16
В первые дни февраля 1814 года Александр сидел в своей штаб-квартире в Барсюр-Зейне и писал длинное письмо своей сестре Екатерине.
"Я скучаю без вас, – искренне говорилось в нем. – Понимаю, как много значил бы для вас каждый наш триумф, как бы вы радовались вместе со мной увидев, как первые русские войска пересекают границу Франции. Последние шесть месяцев тянулись, словно несколько лет. Наполеон сражался, как человек, одержимый дьяволом, повсюду, где командовал он сам, ему сопутствовала победа. Но в других местах его маршалы проигрывали сражения. Это рука Господня, Екатерина. Без Наполеона все остальные делали один промах за другим, Макдональд в Кацбахе, Вандамм в Кульме, даже сам Ней в Денневице, хотя русские генералы великолепны, в особенности Блюхер. Он стар, но его энергии хватило бы на двадцать человек.
Мы нанесли поражение и самому Наполеону в Лейпциге, где отступление было почти столь же страшным, как и при Березине. Вы же помните, что, когда река спала, было обнаружено двенадцать тысяч трупов. При Лейпциге произошло еще одно паническое отступление, и утонул его польский маршал Понятовский. Император потерял многих друзей; они предают его один за другим по мере того, как он отступает. Мюрат покинул его в ноябре; мы обещали оставить за ним Неаполь. Ней остается с ним и продолжает бороться. Блюхер сейчас движется на Париж, но я не намерен позволить ему войти туда.
Я должен первым добраться до Парижа, моя дорогая сестра, потому что я знаю, что у нас есть враги и кроме Бонапарта. Австрийцы требуют
Мне все больше и больше не хватает вас, и единственным моим утешением являются ваши письма. Но вот что я вам обещаю: как только закончится война, я пошлю за вами. Кажется невероятным, что мир близок, что скоро Наполеон будет повержен. Храни вас Бог, Екатерина. В следующий раз мое письмо будет из Тюильри".
Александр въехал в Париж первого апреля. Он въехал с королем Пруссии по правую руку от себя и австрийским командующим – по левую, возглавляя процессию русских и прусских гвардейцев.
Вдоль улиц стояли молчаливые толпы, из окон вдоль всего пути высовывались люди, которые хотели взглянуть на легендарного русского царя. Первыми начали приветствовать фигуру, одетую в слепящий белый мундир, шитый золотом, женщины. Идол Наполеон слетел со своего пьедестала, и только здравый смысл его боязливого брата Жозефа спас Париж от сумасшествия осады при приближении союзников.
Парижане, дрожа от страха за свои жизни и собственность, сдались с неприличной быстротой, а в это время их император боролся против значительно превосходящих сил противника, стремясь, и не безуспешно, выдворить захватчиков. Но Париж пал без боя. И, следуя за несколькими истеричными женщинами, люди начали приветствовать и толпиться вокруг своего завоевателя.
– Освободитель, – визжали они. Республиканский царь, обещавший свободу выборов для страны, жестокие казаки которого, чтобы освободить город от ужасов грабежа и насилия, с чем уже познакомились менее счастливые районы Франции, по его приказу, оставались в казармах. Французам нечего было бояться этого красивого, храброго врага. Довольно с них войн, довольно Наполеона Бонапарта. Да здравствует царь!
Александр улыбался, приветствуя их. Один год и семь месяцев тому назад французский император въезжал в Москву, теперь его противник с триумфом вступал в его столицу, и его приветствовали как освободителя и защитника. Он подумал, как будет смеяться его сестра Екатерина, когда услышит об этом, и как смех ее сменится гневом, когда она узнает о приказе русским войскам не грабить и не мародерствовать.
Он вспомнил о Москве, горящей, сотрясающейся от взрывов, когда сподвижники Наполеона решили разрушить то, что пощадил огонь. Он мог отплатить той же монетой. Прусские солдаты поставили орудия на холмы Монмартра, готовые открыть огонь при первых признаках сопротивления. И их, и его войска были полны решимости и желания отомстить за те разрушения, которым подверглись их страны.
Только воля царя стояла между Парижем и ужасами оккупации мстительной и полудикой армией. Милосердие Александра по отношению к Парижу было его долгом перед Богом за его победу. Он выплатил его сполна и неукоснительно и заставил своих союзников сделать то же самое.
В этот день французское правительство согласилось образовать временное правительство. Это было концом правления Наполеона, и вечером Александр ужинал с князем Беневентским. Это был пик карьеры Талейрана; наконец-то расчетливый аристократ праздновал победу над выскочкой. Сидя этим вечером за столом вместе с Александром, он провозгласил тост за освобождение Франции от тирании, которую он помогал установить пятнадцать лет тому назад, когда примкнул к молодому генералу Бонапарту. Этим же тостом он пил и за себя: оскорбления и опасности его службы Наполеону были наконец-то отомщены.