Орлы возвратятся в гнездо
Шрифт:
Я подобрался поближе, взялся за камень, и повернул его дальше, выворачивая из гнезда. Он поддался и вывалился на землю. Обнажилась довольно широкая ниша. Я посветил фонарем. Внутри обнаружился какой-то бесформенный сверток завернутый в ветхую ткань. Я тронул сверток, и влажная съеденная грибком ткань разошлась в лоскуты. Проступили какие-то очертания, но я не мог понять - что это за абракадабра? Я начал сбрасывать в стороны куски дряни, некогда бывшие полотном, пытаясь добраться до предмета. Что-то жесткое, и пупырчатое было под пальцами, - какая-то чешуя?
Это была не чешуя. Это были стилизованные перья. Острый клюв, холодный прицельный взгляд, когти-серпы, большие крылья. Потемневший золотой орел глянул на солнечный свет, впервые за много сотен лет.
– Птица!
– Констатировала Ксанка.
– Да уж, птица... Я вытащил тяжелого крылана из ниши, и начал вертеть так и сяк.
– Она ценная?
– Подпрыгивала рядом Ксанка.
– Все чему столько лет как здесь, - ценное...
– рассеяно ответил я, продолжая вертеть орла.
Он не был спокойно сидящим. Это был летящий, атакующий орел. Распластавшийся в горизонталь, расправивший когти, правящий хвостом. Непонятно было, как эта не имеющая подставки статуэтка должны была стоять. Я перевернул её, и увидел, отверстие для крепления. Что-то вроде штыря видимо, когда-то вставлялась туда. Это была не комнатная статуэтка. Какое-то наружное украшение?.. Одна мысль, догадка, шевельнулась у меня в голове, - но этого не могло быть правдой, и я её отбросил.
Я перестал вертеть статуэтку птицы, вернувшись к более насущным делам.
– Черт, надо было с собой какую-то сумку взять. Нам его и положить-то негде.
– Ой эти мужчины...
– протянула скорбным гласом Ксанка.
– Это тебе положить негде.
– В её голосе появились хвастливые нотки.
– А я вот все предусмотрела.
С этими словами она стащила со спины какой-то... аксессуар. Я даже не знал как это назвать. В походном положении он висел у неё на спине на двух лямках, как маленький рюкзачок, но будучи снятым превратился в добротную клетчатую хозяйственную сумку. Кнопка конечно утерла мне нос. Но, честно говоря, собираясь сюда, я подсознательно воспринимал затею как по умолчанию безрезультатную. У меня вроде как был азарт что-то найти, - но веры особой не было. А вот Ксанка шла сюда с железобетонной верой в 'сокровища', - потому и приготовилась основательно.
– Ладно-ладно, не зазнавайся...
– Бормотнул я, заворачивая птицу в предложенную Ксанкой тряпицу, и умещая в сумку.
– Главное, нашли.
– Надо дальше копать!
– С алчным блеском в глазах вскричала пигалица.
– Чую, мы тут еще много ништяков поднимем!
– Спокойно...
– Я передал её сумку, и взялся за лопату.
– Щас начнем.
Только сделать я ничего не успел. Как повернулся, так и застыл с лопатой: через полузасыпанной дверной проем, в который мы сюда попали, вдруг сверху наискось упал яркий луч.
– Кто-то с поверхности светил сюда фонарем.
– У нас гости.
– Конкуренты!
– Жарко выдохнула Ксанка.
– Но мы тут все первые нашли!
– Само-собой.
– А вдруг отнимут?
– Я им отниму...
– воинственно потряс лопатой я.
– А может, они уйдут?
– Спросила девчонка.
– Куда-там. Я уже слышу кто-то лезет вниз.
Снаружи действительно доносились сбивчатые из-за крутизны обрыва шаги. Фонарь пришельцев периодически подсвечивал вход. Через некоторое время дыру залило светом, который плеснул нам прямо в глаза. Я сощурился, пытаясь разглядеть силуэт за бьющим светом. Это было нереально - у того на голове тоже был налобный фонарь. Видимо пришелец испытывал такие же проблемы от моего фонаря, потому что он вдруг попросил:
– Уберите пожалуйста фонарь. Вы слепите мне в глаза...
Этот мягкий акцент. Я уже запомнил за время своего здесь пребывания. Это был один из итальянских археологов совместной экспедиции. Как же его там звали?.. Ах да, Марко Азмида. Я поскучнел. Одно дело какие-то там бандюганы. Но гонять людей науки лопатой я не мог себе позволить. Кажется, недолго у нас пробудут наши находки.
– Вы мне тоже в глаза светите, - заметил я.
– Извините...
– Мы оба опустили фонари ниже, и я заметил за его спиной еще одного. Тоже Итальянца. Кажется, его звали Джузеппе, а фамилию я не знал.
Тем временем, Марко Азмида и его коллега забрался внутрь.
– Великолепно!
– пробормотал Итальянец оглядывая помещение.
– Вы нашли храм!
На какое-то мгновение на его смуглом лице возникло выражение какой-то детской, почти благоверной радости. Но он тут же посерьезнел.
– Но вы не должны были сами забираться сюда. Это очень опасно. Здесь все может обвалиться. Почему вы не сообщили нам... то есть археологам, о своей находке?
– Ксанка приходила в ваш лагерь, - заступился я за девчонку.
– Хотела рассказать. Дак её оттуда выгнали, даже слушать не стали.
– Какая глупость!
– Фыркнул Марко.
– Я извиняюсь. Виновные за это должны быть наказаны. Но вы здесь, - он окинул помещение - что-то нашли? Что у вас в сумке? Вы не имеете право это брать.
– Вы нам должны денег, половину.
– Сказала о самом важном девчонка.
– По закону так!
– Да мы ничего толком не успели.
– Пожал плечами я.
– Тут надо копать. В той комнате полузасыпанная статуя. А в этой, - вон торчит, какой-то стул, или треножник.
– И Рамзес Шестнадцатый.
– Встряла Ксанка.
– Что?
– Округлил очи Марко.
– Да это... короче, тут еще какие-то человеческие осанки. И, вот, - я, придерживая упертую лопату сгибом руки, раскрыл сумку, и кое-как выпростал из тряпки последнюю находку.
– Вот эта статуэтка.
Их выдали лица.
Я не знаю, как должен реагировать археолог на какую-нибудь интересную находку. Предполагаю, чаще всего это смесь радости, интереса, и озабоченности. Интерес и озабоченность, - потому что для того, чтоб вынести вердикт по находке, необходимо её сперва повертеть, изучить...