Орнуэл. Восход Алой Луны
Шрифт:
Почти все дома во Флоре были построены из дерева и лишь редкие из камня. Щели в крыше заделывались глиной, найденной на берегу реки. В центре дома находилось специальное место для костра. В крыше прямо над этой печью размещалось особое окно, открытое, когда горел огонь, чтобы дым выходил наружу и не заполнял весь дом. Печь была круглой, меньше метра в ширину, имела каменные стены, обмазанные глиной, в примерно полтора метра высотой, и наполнялась хворостом. Все поджигалось снизу, через специально предусмотренное для этого отверстие, затыкаемое после розжига камнем. Пища, нанизанная предварительно на тонкие острые палки, попросту клалась сверху. В холодную погоду печь асторов
Сам Флор был красивым поселением. Асторы вырезали узоры на домах и на растущих в городе деревьях и украшали их всеми возможными способами. Украшения делались в основном из древесины или глины, и асторы с радостью менялись ими и дарили особенно удачные поделки соседям и знакомым. Гномы, которые в остальных частях континента отличались скрытностью и скупостью, вскоре привыкли к доброте и щедрости асторов и всеми силами старались им соответствовать. Флор существовал на взаимопомощи. Если заболевал кто-то из семьи или что-то случалось с домом, весь город был готов помочь. Жители Флора привыкли жить одной общиной.
Нон Рыболов вернулся во Флор ранним утром на восходе, начинавшемся в горах намного раньше, чем в раскинувшихся по обеим сторонам странах. Гном устал после подъема и ночи, во время которой проспал лишь несколько часов. Первым делом он отдал те немногие вещи, что сумел заработать, и решил проведать свою невесту Лили. Та занималась стиркой одежды для своей семьи в небольшой прозрачной речке на краю поселения. Нон в очередной раз подивился, как миловидна была его суженая. Хотя она и одевалась в простую, грубую одежду, которую носили все асторы, ее маленькое кукольное личико вызывало невольную улыбку. Вот только глаза ее напоминали беглые глаза Дени – в них также горел негасимый огонек искателя приключений.
– Как прошла торговля? – спросила Лили звонким приятным голоском, издали завидев Нона.
– Отлично! – солгал тот. – Уже к полднику распродал все покрывала.
Лили похвалила его, не поверив ни слову – девушка умела распознавать ложь, а Нон звучал слишком уж гордо, чтобы слова его были правдой. Они еще несколько минут беседовали, пока шум не отвлек их от разговора. Во Флоре происходило что-то необычное, и весь город спешил к утоптанной площадке, что располагалась пред домом старосты Ориана, деда Нона Рыболова. Лили бросила мокрое белье в корзину и потащила своего жениха вслед за остальными жителями. Площадь полнилась людьми. Там были асторы и гномы, а также множество людей в аккуратных одинаковых мундирах с одетыми поверх блестящими кирасами. Эти военные люди стояли почти повсюду, по краям площади, а сведущий заметил бы, что они старались незаметно окружить жителей, взять их в кольцо. Среди солдат на коне восседал неприятно выглядящий мужчина в белом мундире. Он осматривался, правя конем одной рукой, а другую держал в воздухе, и Лили поймала на себе взгляд его опухших впалых глаз.
– Кто это? Мне не нравится этот человек, – прошептала она Нону, и тот кивнул.
Жених и невеста протиснулись ближе, но наткнулись на отцов Дени и Рори. Один был вооружен выкованным на продажу мечом, а другой стареньким, но острым топором дровосека.
– Где Дени и Рори? – спросил отец астора.
– Еще в пути. Их телега сломалась, – вновь солгал Нон, и Лили почувствовала, как жених сжал ее руку, испугавшись собственной лжи.
– Хорошо. Бегите в дом и приприте дверь столом.
– Кто этот человек на коне? – любопытно спросила Лили.
– Де Сото, имперский генерал. Не представляю, какой пес принес имперцев в наш город, – сварливо прямо как сын ответил отец Рори.
Нон и Лили выполнили совет и, как только добрались до дома девушки, прижали дверь тяжелым большим столом. Внутри уже прятались два младших брата и младшая сестра молодой асторки.
– Мне страшно, – со слезами пожаловалась Шейла, младшая сестренка Лили, и та обняла ее, погладив по голове. – Зачем эти люди пришли к нам?
– Это солдаты, да? – спросил один из мальчиков. – Отец рассказывал нам о солдатах, они приносят войну и убивают невинных. Зачем они здесь?
Нон пожал плечами и высунулся в окно, чтобы рассмотреть площадь. Генерал де Сото все еще сидел на коне и смотрел на детей, испуганно высовывавшихся из каждого окна. Гном услышал голоса солдат, но не сумел разобрать ни слова – те говорили на северном диалекте вертинского языка, а во Флоре знали лишь лоттернийский – язык, на котором говорили по правую руку от Имперского хребта. Сердце Нона Рыболова бешено колотилось в груди. Он чувствовал волнение, охватившее городок. Гном видел, как некоторые жители вооружились, а другие, в основном старики и дети, попытались сбежать и были остановлены солдатами де Сото. Сам генерал вертел в руках золотой церковный треугольник и странно крутил головой, будто прислушиваясь к каким-то несуществующим голосам. Руны на висках асторов горели ярко, указывая, насколько те были встревожены и обеспокоены этим неожиданным гостем. Недалеко от де Сото Нон рассмотрел рослого хмурого воина, возвышавшегося над остальной толпой почти на голову. Этот воин мрачно поглядывал на своего командира, словно желая, чтобы тот упал с лошади и свернул себе шею. Однако чуда не произошло.
Генерал Август де Сото поднял тонкую руку, чтобы толпа замолкла. Жители, что столпились на площади, затихли, но отовсюду все равно слышался плач детей, и полководец поморщился от недовольства.
– Солдаты, в этом городе одни лишь еретики, отрицающие нашу великую Церковь. Мы совершим праведное дело, искоренив это гнездо изменников, – протянул де Сото своим мерзким голосом. – Убейте их всех.
Однако ни один из солдат не шелохнулся. Жители также стояли, не поняв ни слова из сказанного. Тогда высокий мрачный воин проговорил своим низким гулким голосом:
– Еретики или нет, эти люди не сделали ничего худого. Мы солдаты, а не разбойники, чтобы резать невинных…
– Я не заставляю вас резать их. Я приказываю стрелять в них. Открыть огонь!
И генерал выхватил пистолет и выстрелил старосте Ориану в лицо. После грохота выстрела повисла мрачная тишина, а Нон с остекленевшими глазами упал на пол. Перед его глазами замер вид его прадеда, в пистолетном дыму падающего наземь. Руна старика потухла навеки.
Город залила кровь. Нон не застал начала битвы, находясь без сознания, но Лили видела все в щель в стене. Она с трудом заставила себя оторваться и подползти на коленях к жениху, чтобы привести того в чувства.
– Оставайтесь здесь, – приказал Нон, собравшись с силами. Он поднял с пола палку, которой ворошили угли в круглой печи, вокруг которой сгрудились братья и сестра Лили. – Вы должны защищать сестер если кто войдет, – сказал он мальчикам. – Я должен помочь взрослым.
Он строго кивнул Лили и выбрался в окно, противоположное окровавленной площади. Попав в переулок, он медленно двинулся вперед и наткнулся на солдата, стоящего над телом одного из гномов. Подняв взгляд, убийца заметил Нона и направил на того арбалет, но прыткий гном кинул в него палку и бросился бежать.