Орудие ведьмы – любовь
Шрифт:
Фин, помолчав, залпом опрокинул в себя виски.
– И сквозь все эти вопли и это пение, сквозь колебания этого плотного воздуха я услышал твой голос. – Он посмотрел на Брэнну. – Я услышал тебя. Ты сказала: «Возвращайся ко мне!» – и это было то, чего душа моя жаждала сильнее всего остального. В чем она нуждалась больше всего, больше, чем в той крови, которую я уже ощущал на вкус. Тогда я шагнул назад, а воздух… Воздух сделался еще холоднее и сгустился так, что у меня легкие будто забились мокрыми тряпками. Голова кружилась, меня мутило и трясло.
Он отставил стакан.
– Надо, чтобы вы это знали. Знали все. Знали, насколько далеко я зашел. Я был на волосок от того, чтобы переметнуться. И если бы это произошло, мы бы с вами вот так сейчас не сидели…
– Но ты же не взял кубок! – подала голос Айона. – Ты вернулся.
– Но что-то внутри меня отчаянно жаждало этой крови…
– И все равно ты к ней не прикоснулся! – настойчиво возразил ему Коннор. – И теперь сидишь у камина и попиваешь виски.
– Да я был в шаге от предательства!
– Чушь собачья! – оборвала его Брэнна и решительно поднялась. – Ерунда это все, Финбар. И нечего уверять, будто ты вернулся ради меня. Ты вернулся не ради меня одной, но и ради любого из нас. Ты вернулся ради себя. Из уважения, какое ты испытываешь к своему дару, к своему естеству, из неприятия всего, что воплощает собой Кэвон. Так что не городи чепухи! Я вначале не позволяла себе доверять тебе, но ты из раза в раз доказывал, что я заблуждаюсь. И я не потерплю, чтобы не верил самому себе! – Она помолчала. – Пойду подогрею жаркое. Все голодные.
Брэнна вышла, Мира покивала головой и тоже встала.
– Все сказано яснее некуда, нечего и добавить! Айона, пойдем поможем Брэнне.
После ухода девушек Бойл сходил за виски и налил Фину еще.
– Если собрался себя жалеть, лучше делать это в подпитии.
– Да кто тебе сказал, что я себя жалею? Ты не слышал, о чем я говорил?
– Слышал, – вальяжно протянул Коннор. – Мы все слышали. – Он вытянул ноги и развалился в кресле, тоже со стаканом виски в руке. – Мы слышали, что ты выдержал бой, и с внутренними врагами, и с внешними, и одержал победу. Так что будь здоров. Я тебе скажу еще кое-что, что я знаю так же точно, как и то, что меня зовут Коннор О’Дуайер: ты бы скорее перерезал себе горло, чем причинил вред Брэнне. Или любому из нас. Так что допивай, братишка, свое виски, и хорош дурака валять!
– «Дурака валять», – проворчал Фин и разом шарахнул в глотку стакан.
Хорошо зная Фина, Коннор и Бойл оставили его наедине с его мыслями.
Фин дождался, пока все собрались в кухне и расселись, но сам остался стоять.
– Я вам очень признателен, – торжественно начал он. Прозвучало почти как вступление к проповеди.
– Помолчи, черт бы тебя побрал, и сядь лучше поешь, – зычно выкликнул со своего места Бойл.
– Это ты помолчи! Я вам благодарен и имею право об этом сказать.
– Мы все поняли и приняли к сведению. Что еще? – обыденным тоном бросила Брэнна и положила ему жаркого. – На-ка вот… Умолкни, черт побери, и ешь!
Фин полоснул по ней взглядом и, махнув рукой, снял пробу с наваристого жаркого из говядины с перловкой, ощутил, как горячая еда проходит к закоченелому желудку и по животу растекается тепло…
– А что тут, кроме мяса-то? Перловка, картошка?.. Что-то еще… – легко переключился он.
Брэнна одобрительно усмехнулась.
– Вот так-то лучше.
– Очень вкусно! – Коннор подцепил себе добавки. – Объедение! Так что, Фин, у тебя есть еще одна причина помолчать. Работай челюстями. Полезнее для здоровья.
– Ну и прекрасно. – Фин протянул руку к хлебнице. – Тогда вы не услышите остального…
– А что – остальное? – встрепенулась Айона.
Фин с загадочным видом не спешил раскрыть рот. Потом лениво сказал:
– Что вы на меня вытаращились? Я умолк, как мне и было рекомендовано.
– А я тебе ничего такого не говорила, – сладко заулыбалась Мира. – И мне очень интересно, так что можешь рассказывать мне.
– Ладно. Раз тебе интересно. Исключительно для тебя. Так вот, Мира, – он потянул паузу, дожевывая кусок мяса, и ровным голосом доложил: – Скажу, что там на стенах были письмена. Старинные. Огамом [15] .
– Огамом? – живо уточнил Коннор. – Ты уверен?
Чувствуя, что еда возвращает ему силы, Фин в две секунды умял еще полтарелки.
– Мы с Мирой разговариваем.
– Да хватит тебе! – со смешком пробурчал Бойл и потянулся за хлебом. – Значит, огамом. И что же написано там огамом?
15
Язык и алфавит древних кельтов, а также их своеобразный тайный язык с зашифровкой некоторых слогов и букв.
Фин смерил его долгим надменным взглядом. Вздохнул.
– Таланты мои бесчисленны, – он снова слегка попозировал, – но не простираются столь далеко, чтобы читать огам. Но сам факт надписей на стенах говорит о том, что в пещере кто-то бывал задолго до Кэвона. Надписи высоко, с магическими знаками – так что пещерой пользовались в темных целях.
– Есть места, которые служат средоточием тьмы. Или света, – заметила Брэнна.
– Там я чувствовал только тьму. Это будто… его источник. Тени там движутся как живые. И на алтаре, когда я подошел близко, я увидел рядом с кубком кости на блюде. Еще там были три черных свечи. И книга в кожаном переплете. А на переплете тиснение – вот этот знак. – Он коснулся своего плеча, совсем уже не рисуясь. – Этот самый знак.
– Значит, этот знак появился задолго до того, как Тейган камнем ранила Кэвона и оставила ему шрам. И до того, как его прокляла Сорка. – Айона взглянула на всех вопросительно. – На нем знак его демона? Или подтверждение его собственных заслуг перед силами зла? Прости, – поспешила добавить она, повернувшись к Фину.
– Ничего страшного. – Фин снова взялся за ложку. – Рядом с книгой лежал колокольчик, опять-таки серебряный, с рукояткой в виде вставшего на задние лапы волка.
– Колокольчик, книга, свечи, кости и кровь. Изображение знака Кэвона и изображение волка. – Брэнна задумалась. – Значит, у него уже тогда были эти предметы. Символизирующие то, чем он стал. Старые они?