Оружие Вёльвы
Шрифт:
Во второй свой вечер в Кунгсгорде, добравшись наконец до спального чулана, Снефрид обтерлась влажной тряпкой и повалилась в постель. Заснула сразу, даже не слышала, как пришел Эйрик. Потом ее что-то разбудило – приятные, но странные ощущения. Что-то щекотало ее; приподняв голову, моргая спросонья, Снефрид обнаружила, что ее рубашка во сне сильно задралась, а Эйрик, стоя на коленях возле лежанки, покрывает поцелуями верхнюю часть ее бедер.
– Что ты делаешь? – неразборчиво простонала она, не уверенная, что это ей не снится. – Ой, тише! У меня там синяк!
– И правда, – Эйрик разглядел в полутьме синее пятно у нее на бедре. – Откуда?
– Это от той ночевки в море. Я слишком худая, чтобы спать на камне.
Эйрик ничего не ответил,
– Прекрати… – пробормотала Снефрид.
Он не слушал; его борода щекотала ей живот, руки сжимали бедра. От этих ощущений в полусне, когда повседневная Снефрид спала, желание потекло, как теплая река; эта река готова была подхватить Эйрика в объятия, закружить, растворить в себе и унести.
Но именно сила этих ощущений помогла Снефрид проснуться – с таким чувством, будто и правда во сне упала в воду. Уже было не до игр: стараясь не замечать мучительного томления в тех самых местах, к которым Эйрик подбирался, она с силой оттолкнула его голову, одернула подол сорочки и отодвинулась. Свернулась в клубок и натянула на себя простыню. Лучше пусть будет жарко.
Снефрид легко заснула снова, но когда миновала полночь, что-то ее разбудило – и не такое приятное…
Промежуток темноты в нынешние ночи был еще короток, но к его началу обитатели Дубравной Горки – десять женщин и трое-четверо мужчин – собрались на каменистом мысу над озером. Братья Ингвёр привели лошадь, забили ее и отделили голову.
Над водой поставили сооружение из жердей в виде руны Альгиз, обмотанных просмоленной паклей. Его подожгли, и над водой запылала руна призыва к богам, похожая на человека с поднятыми руками. В густеющих сумерках ее было видно далеко-далеко по озеру, давая знать всем духам земли, что здесь творится ворожба, призывающая их к повиновению.
Рядом с огненной руной стояла «госпожа Унн» в ее синей накидке, в соколином уборе и маске из кожаной бахромы, закрывающей лицо, с бронзовым жезлом в одной руке и ножом в другой. Взяв толстый шест длиной в два человеческих роста, она села и стала вырезать на нем «черные руны». Девять помощниц, возглавляемых Бергдис, встали полукругом позади нее и принялись бить в бубны, переступая с ноги на ногу в привычном заклинательном танце.
– Режу я руну «пронзенная рана», – нараспев говорила «малая вёльва». – Да обрушатся на тебя, Эйрик сын Алов, стрелы двергов и копья могучих жен, да пронзят они насквозь твое тело, твое сердце, твою печень, твои руки и ноги. Да будешь ты страдать, прикованный к ложу болезни, как скован вечно Фенрир цепью Глейпнир, как прикован навечно Локи, терзаемый всеми муками и змеиным ядом, да будешь скорбеть, как скорбит Фригг по Бальдру, а Сигюн по Локи… Режу я руну «ярость и смятение», да принесет она надрывный плач тебе и всем, кому ты дорог…
Голову лошади насадили на шест и подняли его стоймя, закрепив нижний конец крупными камнями. Огненная руна уже догорала, но голова лошади высилась над озером, внушая дикий страх всем духам земли и принуждая их обратить свою ярость на того, во имя кого поднят шест ужаса.
– А вы, духи земли, подвластные мне, глядите на эту лошадиную голову, да приведет она вас в страх и трепет, да пошлет она вас вслед за Эйриком сыном Алов! Грызите его и кусайте, поражайте его в сердце и в печень, в мозг и легкое, в ухо и глаз! Гоните его, губите его людей, не оставляйте их в покое ни на один миг! – взывала «малая вёльва», рисуя «черные
Голос ее летел над водой, будто вой, а ритмичный стук девяти бубнов нес его дальше и дальше, по всем девяти мирам…
Огненная руна, угасая, упала в воду, и снизу донеслось шипение. Казалось, будто со дна озера поднялся, пробужденный заклинанием, дух в виде ужасного змея, готовый устремиться на врага…
Во сне Снефрид услышала звук боевого рога. Распахнув глаза, подскочила на постели. Было темно – шел тот короткий промежуток ночи в середине лета, когда наступала густая тьма, – и оттого она не сразу поняла, где находится и чье голое плечо упирается в нее сбоку.
Но она даже не успел подумать об этом. Она слышала ритмичный стук и вплетенные в него вопли: дикий женский голос выкрикивал проклятье, угрожая Эйрику, и ему отвечал вой множества исступленных голосов – громких и потише, рычащих и визгливых, высоких и низких, бесчисленных, как травинки на лугу. Снефрид сунула руку под подушку и нащупала гладкую поверхность длинного жезла – она хранила его здесь, чтобы всегда был под рукой. Выхватив его, будто меч, она встала на ноги на лежанке. На мягкой перине стоять во весь рост было неудобно, но где она сейчас нашла бы другое возвышение? Спальные помосты в гриде, занятые сотнями хирдманов, никак не годились. Одной рукой уцепившись за столб на углу лежанки, другой Снефрид простерла жезл в воздух, обратившись в северную сторону – и туда, откуда шла опасность.
«Имя я знаю всего, что зовется…» – тут же прозвучал у нее в голове голос, звонкий и строгий; Снефрид не вспомнила, кому он принадлежит, но в памяти мелькнуло худощавое скуластое лицо с большими синими глазами.
Этот голос, эти слова успокоили Снефрид: ей на помощь пришла та, кто знает. И она повторяла вполголоса, словно принимала оружие из верхних миров:
Я знаю прозванья Дающих защиту, Девять я знаю Могучих имен. Одно – Альдафёдр, Отец Всех Живущих, Второе – Хаптсёнир, Губитель Оков. Третье – Атрид, Нападающий Всадник, Четвертое – Бруни, Бурый Медведь, Пятое – Дорруд, Бог-Копьеносец, Шестое – Храфнагуд, Воронов Бог, Седьмое – Ганград, Советчик Дорожный Восьмое – Твидблинди, Дважды Слепой Девятое – Вальфёдр, Отец всех Убитых — Вот сколько я знаю Священных имен!Знать имя – самое важное в колдовстве. Знающий имя управляет тем, кто его носит; не управляя Одином, человек достаточно сведущий, чтобы знать его имена, может использовать силу этих имен для защиты или нападения. Снефрид держалась за один конец своего жезла, а спе-диса невидимой рукой – за другой, и голоса их, объединенные в один, выстраивали вокруг нее и Эйрика защитную стену, сравнимую со стеной Асгарда.
К тебе я взываю, Отважный Воитель, Прикрой нас от злобы, Коварных врагов. От стрел и от копий, От порчи и злобы, От лжи и наветов, От зависти жал. Укрой же нас, Один, Даруй нам защиту, Как чарами матери Бальдр защишен. Назад отошли Незримые стрелы, Удары коварства Вспять обрати!