Оружие возмездия
Шрифт:
Даг Керт ненавидел стоять в карауле перед рассветом, в час, когда сильнее всего хочется вздремнуть, стащив с себя доспехи и оружие, а не торчать истуканом, бестолково пялясь в предрассветный полумрак. К тому же нынче ему приходилось нести службу не в форте или на пограничной заставе, а в чертовой глуши, посреди густого леса, который, казалось, распространял вокруг себя волны ненависти к людям.
Десяток Дага, едва успевший вернуться с юга, подняли по тревоге несколько дней назад, не позволив солдатам насладиться заслуженным отдыхом после месяца пребывания на самой границе с эльфами, когда каждый день проходил в ожидании очередной вылазки. Правду сказать, в этот раз Перворожденные не особо беспокоили людей. Лишь однажды передовой дозор, выдвинутый уже в самые земли эльфов, сообщил о движении на север крупного отряда, не менее полусотни лучников, но перейти порубежную черту те все же не осмелились, хотя, скорее всего, они и не собирались
И вот усталых воинов, которые только вернулись в форт, вдруг гонят невесть куда и невесть зачем, не позволив им насладиться пивом в трактире и обществом веселых и сговорчивых девиц, которые всегда были рады скрасить нелегкие будни воинов из доблестной пограничной стражи. Только оказавшись на временной заставе, охранявшей переправу через Гирлу, быструю и коварную реку, которая текла параллельно границе, отделяя сравнительно обжитые дьорвикцами земли от полосы лесов, которые считались также принадлежавшими людям, но там почти никого не было кроме стражников. Лишь вблизи дорог, соединявших передовые заставы с фортами вроде Орвена, кое-где стояли хутора и небольшие поселки, возведенные либо законченными безумцами, либо теми, кто решил рискнуть жизнью вблизи границы с эльфами, чем отдавать все, что удается вырастить или заработать ценой своего пота королевским мытарям. Эти земли служили неким барьером, отделявшим владения двух рас друг от друга. Эльфы не особо стремились присоединить их к своей державе, но и не позволяли своим соседям здесь обустраиваться, ибо укрепившись в этих лесах, люди, как это уже не раз бывало раньше, могли попытаться продвинуть границы королевства еще дальше на юг, то есть отхватить себе кусок И’Лиара, что грозило большой войной. В Нивене, вероятно, это понимали, поскольку не стремились к освоению пограничной земли, предпочитая иметь между собой и Перворожденными хоть какую-то преграду, и не желая вступать в войну, которая даже в случае победы людей стоила бы огромных жертв, ибо Перворожденные никогда просто так не уступали свои исконные владения.
Собственно, для Дага все эти дела королей, их раздоры и замыслы, ничего не значили, его служба была гораздо более простой, но и весьма опасной при этом. Власть короля над стражником заключалась лишь в том, что сюзерен мог решить, когда наступит время рисковать жизнью воинам, в том числе и Дагу, и где именно им придется сыграть в гляделки со смертью, а уж погибнут ли они, и если да, то как именно — целиком и полностью зависело от простых рубак.
На заставе, которая была возведена здесь довольно давно, прибытия десятка ожидали пятеро стражников, присланных сюда еще раньше. Оказалось, что отряд из форта направили сюда для усиления заслона, который, как сообщил командовавший небольшим гарнизоном воин, был поставлен здесь для поимки некой эльфийской шпионки, или что-то вроде этого. Во всяком случае, было приказано задерживать любого эльфа, которому достанет глупости сунуться к переправе.
С момента прибытия десятка Окерта прошло уже три дня, но пока ничего особенного не происходило. Собственно, полузаброшенная дорога, которая вела на юг, к одной из небольших крепостей на границе, была почти пуста. Лишь вчера с севера проехал большой обоз с припасами для той самой крепости, который сопровождал десяток всадников.
По мнению стражника, торчать в этой глуши, ожидая, что удастся кого-то поймать, было полной бессмыслицей. Даг сильно сомневался, чтобы эльф, плоть от плоти леса, оказался столь недальновиден, чтобы сунуться к заставе. Да, через реку здесь можно было перебраться быстрее всего и к тому же с некоторыми удобствами, паром, как-никак, но если ты чувствуешь за спиной погоню, то, пожалуй, предпочтешь форсировать преграду вплавь, чем оказаться в западне. Но служба есть служба, а у воинов, носивших мундиры пограничной стражи, не было привычки обсуждать приказы, тем более, никогда никто не допускал даже мысли об их неисполнении. А потому полтора десятка воинов, не расстававшихся с оружием, сидели здесь в ожидании хоть каких-нибудь событий, ибо бездействие выматывало привыкших к тяжелой работе людей сильнее, чем постоянные тренировки на плацу в Орвене, которые так любил комендант, заставлявший своих бойцов держать форму.
В этот раз Дагу при разводе караулов достался пост у кромки леса, так, что деревянный сруб, служивший воинам и казармой и укреплением на случай атаки, оказался у него за спиной. Даг устроил себе небольшое укрытие в кустах, откуда хорошо просматривалась
— Проклятье, — выругался стражник, и звук собственного голоса подействовал успокаивающе. — Тысяча демонов!
Даг Керт попытался убедить себя, что чужой взгляд ему просто мерещится, что это только лишь от сильного утомления. Однако ощущение постороннего присутствия никуда не пропало, напротив, становясь все сильнее с каждым мигом. Наконец Даг не выдержал и, подхватив самострел, осторожно выбрался из своего убежища и стал по широкой дуге двигаться к лесу, надеясь подобраться к воображаемому соглядатаю сзади, застав того врасплох. Стараясь не издавать лишнего шума, а уж этому в пограничной страже учили на совесть, Даг шагнул под сень зеленых великанов, уже начавших сбрасывать листву.
Опасения стражника можно было бы списать на усталость и мрачную атмосферу ночного леса, но за ним действительно следили, хотя и не догадывались, что солдат сумеет каким-то шестым чувством понять это. При этом соглядатаи в действительности не только не разговаривали друг с другом в видимости заставы, но последние два часа почти не шевелились, и при этом воин все равно смог, пускай и неосознанно, почувствовать их присутствие. Наблюдателей было даже двое, хотя об этом уже Даг не догадывался. Один из них, точнее, одна, находилась довольно далеко от заставы, устроившись на дереве. Вооруженная мощным луком, она держала часового на прицеле, готовая прикончить его в случае опасности, но пока столь крайние меры не требовались. Было понятно, что стражник ничего толком не заметил, и идет в лес наугад, поскольку в противном случае он наверняка поднял бы тревогу.
Второй наблюдатель, занявший позицию на опушке, был гораздо ближе к крадущемуся воину, который, сам того не предполагая, приближался к затаившемуся в кустах человеку, медленно и абсолютно беззвучно вытащившему короткий клинок из ножен на предплечье. Да, стражник действительно умел передвигаться по лесу, но тот, кто, подобно дикому зверю, изготовившемуся к броску, сейчас следил за ним, был еще более бесшумным, словно бесплотный призрак. Дождавшись, когда стражник удалится от заставы на почтительное расстояние, человек неслышно покинул свою засаду, двинувшись за воином, все больше углублявшимся в лес. Он плавно переткал с одного места на другое, держась все время в тени деревьев, и ни разу не издав ни малейшего звука, хотя идти так по земле, усыпанной подсохшей листвой и мелкими веточками, которые могли в любой миг хрустнуть, подвернувшись под ноги, мог далеко не всякий человек, пусть он и был бы прирожденным жителем леса.
Даг шагал очень осторожно, перекатывая ступню плавно с пятки на носок и озираясь по сторонам, постоянно ожидая нападения. Арбалет он держал в левой руке, ибо был уверен, что на малом расстоянии не промахнется и так, правую же ладонь он положил на рукоять корда, хотя пока не спешил вытаскивать его из ножен. Стражник медленно ступал по ночному лесу, но вдруг резко обернулся, как раз в тот миг, когда за его спиной из темноты соткалась фигура человека. При этом преследователь двигался бесшумно и очень быстро, но воин сумел почуять присутствие чужака, хотя более ничего сделать уже оказался не в состоянии. Человек, так ловко подобравшийся к стражнику, неосмотрительно покинувшему пост, навалился на него, сбивая с ног. Одной рукой он зажал противнику рот, дабы тот не смог позвать на помощь, и затем нанес ему легкий удар рукоятью ножа в висок, на время отправив стражника в беспамятство. Кольчужный капюшон, защищавший голову Дага, воин откинул, чтобы лучше слышать и видеть, поэтому даже малое усилие сделало свое дело.
Когда Даг очнулся, первое, что он почувствовал, это забитый в рот кусок ткани, мешавший не то что говорить, но даже просто издавать любые звуки. Пошевелив руками, стражник понял, что они крепко и умело связаны, ибо двигаться было невозможно, но при этом под путами руки не затекли. Ноги также были обмотаны кожаным ремнем. Оружия, разумеется, неизвестные похитители не оставили, хотя воин, будучи полностью обездвиженным, едва ли обрадовался бы, окажись он и в королевском арсенале. Вдобавок ко всему, у Дага раскалывалась голова после довольно чувствительного удара, а мир перед глазами так и норовил раздвоиться.