Осажденная крепость
Шрифт:
Господин Ван залился краской, а смущенные гости уставились в свои чашки. Несколько минут стояла такая тишина, что можно было бы услышать, как ползет муравей — если бы в это время года водились муравьи.
Ректор как-то ненатурально улыбнулся и продолжал:
— А сейчас вы, господин Ван, будете смеяться. Он уверяет, будто фишки у вас американские, резиновые, поэтому игра происходит бесшумно…
Раздавшийся в комнате хохот разрядил напряженную атмосферу. Фан спросил хозяйку, правильно ли это сообщение. Она в ответ улыбнулась:
— Только такие провинциалы, как Ли Мэйтин и вы, могут вообразить, что существует
Гао Суннянь не одобрил такого легкомысленного отношения и выразил свое неодобрение, поджав губы и замолчав.
— Что же он намерен предпринять? — спросил хозяин дома. — Рассказать обо всем студентам?
— Раз так получилось, — заявила его супруга, — лучше уж играть в открытую, не притворяясь, только стол накрыть ковриком, а сверху положить еще клеенку (тут сообразительная Фань воскликнула: «Это и будет бесшумный мацзян!»). Мне все это осточертело! Пусть кричит Ли Мэйтин, пусть волнуются студенты, пусть ректор уволит тебя! Наконец-то мы сможем уехать из этой дыры!
Ректор сделал несколько протестующих возгласов, а Ван сказал:
— Ли настроен против меня потому, что не стал заведующим отделением китайской литературы. Я же вовсе не хотел этой должности и несколько раз подавал ректору прошение об отставке, ведь правда, господин Гао? Но это я делал по собственной воле, если же кто хочет выжить меня, я нарочно останусь. Ли Мэйтин не на того напал. Я ведь тоже кое-что знаю о нем — например, о его визитах к дешевым проституткам в поселок!
Эффектная концовка речи Ван Чухоу вызвала возгласы удивления. Чжао и Фан тут же вспомнили о дорожном приключении с Ван Мэйюй, но ректор нерешительно промолвил:
— Может быть, это преувеличение?
Видя, что он готов защищать Ли, Фан не выдержал:
— По-моему, господин Ван прав. В дни нашего путешествия сюда с Ли Мэйтином случалось нечто похожее. Не верите — спросите Синьмэя.
Но ректор оставался непреклонным.
— «Благородный муж утаивает плохое и рассказывает лишь о хорошем». В такого рода частные дела, господа, лучше не встревать.
Фань хотела было спросить Синьмэя, что именно случилось с Ли, но, напуганная тоном ректора, проглотила свой вопрос вместе с ложкой куриного бульона. Сам же ректор, поняв, что обидел Ван Чухоу, тут же добавил:
— Дорогой Хунцзянь, поймите меня правильно. Мы с Ли Мэйтином однокашники, и я, конечно же, не заблуждаюсь относительно его человеческих качеств. Но господину Вану нет нужды сводить с ним счеты — я сам улажу дело.
— Я должна взять вину на себя, — сказала хозяйка. — Чухоу хотел наладить с ним отношения, но мне не понравилась его физиономия, и я ни разу не позвала его к себе. То ли дело Хань Сюэюй с его заморской супругой — каждые три дня зовут историков то на обед, то на ужин. Самое интересное, что студентов они угощают полным обедом, а сослуживцев только чаем. (Тут Хунцзянь живо припомнил студента, весь вечер маявшегося животом.) Мне не жалко денег, просто у меня меньше энергии, чем у той иностранной дамы. Они ведь живут на заграничный манер — светские приемы, рауты, они даже романсы петь умеют. Я же — заурядная китайская провинциалка, значит, нечего мне высовываться, людей смешить. Я так понимаю: если можешь быть профессором — будь им, не можешь — катись на все четыре стороны! Зачем же превращать жену в официантку, угождать студентам
— Здорово сказано! — не удержался Хунцзянь, а Ван Чухоу, хотя и понимал, что жена имеет в виду не его, густо покраснел. Госпожа Ван продолжала:
— Господину Гао нет необходимости улаживать дело с Ли Мэйтином, а Чухоу — ссориться с ним. Проще всего заманить его хоть раз на игру, и проблема решится сама собой.
— Какая же вы умница, госпожа Ван! — воскликнул восхищенный ректор и, не решаясь похлопать ее по плечу, хлопнул по столу. — Никто другой до такого не додумался бы. Но откуда вам известно, что Ли Мэйтин любит мацзян?
Госпожа Ван внесла свое предложение ради шутки, но, видя, что ректор принял его всерьез, таинственно прошептала:
— У меня есть сведения.
Муж ее разгладил усы и заявил, что лично он не сомневается в порочных наклонностях Ли.
Взгляд Чжао словно приклеился к лицу хозяйки. Забытая всеми, Лю в своем углу кипела от злости — она ненавидела госпожу Ван, своего брата и невестку, презирала Фань и досадовала, что согласилась пойти на этот вечер. Но, заметив, на кого обращен взор Чжао, она посмеялась в душе над Фань и почувствовала себя лучше. Фань, которая тоже была не слепой, обратилась к Чжао:
— Госпожа Ван — решительная женщина, правда?
Чжао покраснел и пробормотал, не глядя в сторону Фань:
— Да, весьма решительная.
— Отличный план! — вставил Хунцзянь. — Только не забывайте, что Ли Мэйтин скуп, надо обязательно дать ему выиграть, а то он еще больший шум поднимет.
Все рассмеялись, но ректору показалось, что этот молодой человек слишком несдержан на язык, и он произнес:
— Надеюсь, господа, что все сказанное останется строго между нами.
После ужина стало заметно, что косметика не выдержала испытания исходившим от блюд паром и усиленными жевательными движениями — лица дам напоминали теперь стены домов в сезон дождей. Не удивительно, что Байрон так не любил наблюдать женщин за едой. При всей своей воспитанности и аккуратности в еде Фань, выпив лишку, раскраснелась так, что походила уже на кусок телятины в европейской мясной лавке. Вскоре, однако, и Лю и Фань ушли в комнату хозяйки мыть руки. Гао Суннянь о чем-то вполголоса беседовал с хозяином.
— Давай собираться, — предложил Чжао Фану. Тот усмехнулся:
— А вдруг мне хочется одному проводить Лю?
Чжао воспринял это серьезно:
— Нет, пойдем вместе. Надо быть осторожным — ведь госпожа Ван явно пытается устроить нам каверзу.
— Да почему мы должны кого-то провожать? Мы пойдем своей дорогой, они своей.
— Ну как же, мы учились за границей, должны знать элементарные правила вежливости!
При мысли о том, как трудно быть молодым человеком, неженатым да еще учившимся за границей, приятели вздохнули.
С трудом высидев положенное время, Лю заявила, что ей пора домой. Чжао тут же вскочил:
— Хунцзянь, нам тоже пора. Заодно проводим барышень домой.
Лю сказала, что дойдет и сама, но Чжао настойчиво предлагал отвести сначала Фань в общежитие, а затем проводить Лю до дома брата. Фан с усмешкой подумал про себя, что настойчивость приятеля могла быть истолкована совершенно определенным образом, хотя он-то знал, Чжао хотел лишь поскорее избавиться от Фань. Хозяйка прошептала что-то в самое ухо Фань, та с деланной суровостью оттолкнула ее.