Ощепков
Шрифт:
Самым же необходимым для «спецсирот» считалось:
1. Возможно более полное и подробное изучение государств Востока;
2. Твердое знание, до степени совершенно свободной разговорной речи, английского, китайского и японского языков;
3. Практические специальные знания:
а) чертежное искусство;
б) ремесла;
в) телеграфное дело;
г) железнодорожное дело в том объеме, который даст возможность определить при разведке технические данные устройства дороги;
д) некоторые отделы курсов топографии, тактики, администрации, фортификации;
е) хотя бы самые общие сведения об устройстве и организации военных флотов, что необходимо при разведке неприятельских портов».
Со свойственными ему практицизмом и предусмотрительностью капитан Свирчевский спланировал для «курсантов» старших классов школы летнюю стажировку в Японии. После же окончания обучения выпускники на два-три месяца должны были прикомандировываться к штабу округа, где после нового этапа отбора лучшие направлялись бы в войска для подготовки к поступлению в военные училища и дальнейшей службе в разведывательных отделах штабов, после чего им следовало «отправляться по одиночке для выполнения служебного поручения» и исполнять эти поручения не менее четырех-пяти лет. Не забыты были интересы «крыши»: признанные неспособными «для выполнения задач тайного разведывания могут, дабы не терять их для пользы службы, назначаться в распоряжение наших консулов Дальнего Востока».
Глядя сегодня на эти поистине наполеоновские планы, задумываешься: если бы то, что придумал и так скрупулезно прописал на бумаге капитан Ипполит Свирчевский, было претворено в жизнь, кто знает, может, и судьбы мира тогда сложились по-иному? Только вообразите: армия русских сирот-шпионов, вооруженных опытом Русско-японской войны и воспитанных «в духе исключительного признания интересов своей нации и готовности применить все средства», могли стать страшной силой на азиатских полях брани. Сотни, да пусть хоть десятки агентов в Токио, Йокогаме, Кобэ, Шанхае, Урге, Пекине, Дайрене, Циндао, год за годом непрерывно отсылающие шифровки в Центр. Представляете эту фантастическую картину?
Однако… в армии так часто бывает: капитаны предполагают, а генералы располагают. До сих пор мы можем только гадать о том, насколько предложение Свирчевского повлияло на дальнейшую схему развития русской разведки на Дальнем Востоке. Известно, что полностью его реализовать не удалось — «в силу недостатка ассигнований и должной настойчивости со стороны штаба округа». И все же, невзирая на то что планы по созданию школы российских разведчиков против Японии в полном объеме никогда осуществлены не были, несмотря на то что Токийская православная духовная семинария никогда не была «кузницей кадров военной разведки», многое из того, чему учились в этой школе Вася Ощепков и другие русские подростки, вполне соответствовало идеям Свирчевского, а может быть, и взглядам на патриотизм, на любовь к России самого Николая Японского.
В архивных материалах разведки Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи сохранился следующий документ:
«Принимая во внимание острую нужду в русских людях, владеющих местными языками и, в особенности, японским, начальник Заамурского Округа (г. Харбин) по собственной инициативе выслал в конце 1906 года 8 русских мальчиков в Токио в православную миссию. Плата за обучение этих мальчиков так баснословно дешева, что отказаться от этой командировки положительно было невозможно, тем более что впредь таких выгодных условий не представится. Дешевизна объясняется тем особым усердием Архиепископа Японского высокопреосвященного Николая прийти на помощь русским в деле ознакомления с Японией и японцами» [63] .
63
Кузнецов С. И. Указ. соч. С. 207.
Этим же, в свою очередь, объясняется и удивительная настойчивость харбинского командования в попытках прислать в Токио побольше курсантов, чему глава миссии, не ведавший о «школе шпионов», но раздраженный «плохим подбором учеников» и отсутствием возможности их размещения в семинарии, теперь уже всеми силами и совершенно искренне противился. Вот некоторые из этих записей:
«…Еще просьба принять ученика в Семинарию: Харбинский Генеральный консул ходатайствует за оного. Отбою нет. Совсем надоели. Тотчас же послал отказ с указанием, что здешняя Семинария имеет специальное назначение — готовить служителей для Японской Церкви, и что большое количество русских учеников в ней может мешать исполнению этого назначения»;
«Один из 15 учащихся здесь русских воспитанников, из которых 13 воспитываются на казенный счет, присланные сюда военными начальствами из Харбина и Хабаровска для образования из них переводчиков японского языка, — один из хабаровских, Иван Попов, сын чиновника, учившийся вот уже два с половиною года, всегда прилежно и ведший себя исправно, вдруг на днях, без всякой посторонней причины, молвил: “Не хочу учиться, надоело жить в рамках” — и бросил все. Сколько ни уговаривали его все мы одуматься и оставить свою затею, — ничто не помогает…»;
«Уволил из Семинарии и отправил в Харбин одного из русских учеников Емельяна Родионова. Упорно не желает учиться и просится вон. Без должного выбора казачат понасылали»;
«Написал в Харбин к Генералу Чичагову и во Владивосток к есаулу Ефимьеву, что учащиеся здесь русские из Харбина 8 и из Хабаровска 2 просятся на каникулы и просят денег на дорогу, первые по 30 рублей, вторые по 20 рублей, как было в прошлом году. Похвалил их поведение и прилежание и просил исполнить их просьбу. Но умолчал, что успехи их в изучении японского языка — для чего и живут здесь — не блестящи: и способностями они не отличаются, и вечно болтают между собою по-русски, что значительно мешает усвоению японского языка»;
«…Жаль, что таких малоспособных присылает Харбинский военный штаб, если желает иметь хороших переводчиков» [64] .
Не только неоднородный состав присланных казачат и слабые материальные возможности мешали нормальной жизни Токийской семинарии. Осенью — зимой 1908 года в российской прессе разразился скандал, связанный с этим учебным заведением. Корреспондентка газеты «Новое время» Мария Горячковская [65] прибыла в миссию, встретилась с владыкой Николаем, который тогда еще заметил: «…Показал ей училища; особа очень живого воображения; перебегает с вопроса на вопрос, не выслушавши ответа ни на один» [66] .
64
Дневники святого Николая Японского: В 5 т. Т. 5. С. 525, 624, 637, 656, 775.
65
Мария Алексеевна Горячковская (?—?) (псевдонимы «Алексеева М.», «Г-ская») — журналистка, сотрудница газет «Свет», «Колокол», «Новое время», автор книг «Последний день кровавого царя», «Драматическая фантазия», «Антирусская агитация», «Японские оргии».
66
Там же. С. 433.
Цель прибытия корреспондентки выяснилась через несколько недель: «Мадам Горячковская была, наговорила с три короба и в заключение попросила в долг; стал давать 50 ен, пристала — дай 75. Дал, но больше уже не дам; едва ли вернет; а я без того не только беден, но и в долгах. Говорила, что украли у нее 300 рублей русскими сторублевыми бумажками. Но потому, что она упорно не желает объявить о том, сомнительно, чтобы это случилось. Лгать ей, по-видимому, не учиться стать; мне говорила одно, преосвященному Сергию (митрополит Сергий (Тихомиров), служивший в то время в Токио. — А. К.) совсем другое об одних и тех же предметах» [67] .
67
Там же. С. 443.