Осень матриарха
Шрифт:
А упоминание выбора и рук Бога (очевидно, имелась в виду левая, принадлежащая Тьме) впритык отсылали нас к великой Урсуле ле Гуин. В который раз получилось, что меня плотно и очень заранее окружили. Точно простофилю какую-то.
Та-Циан, поднявшая голову во время монолога, уставилась на дно чашки, словно не понимая, куда делся напиток.
– И был триумф, да?
– риторически спросил Рене.
– Частичный. Ни одно из Братств не любит шума, - слегка покривила душой Та-Циан.
– Они ведь давно пытались сойтись воедино, только вот самое трудное - вынуть из Берлинской Стены самый первый камень. А там дело должно пойти как по маслу.
В общем, мне на долю выпало лицезреть глубокое удовлетворение Двенадцати и ликование всех остальных. За то время, пока Та-Циан накрывало
Динан до союза со Степью представлял собой мягкую диктатуру под маской демократии. Что вполне потрафляло обывательскому сознанию: мещанин считает, что норма одна, всеми силами стремится к ней, а такими калиброванными людьми легко управлять. Очевидно, усреднённых личностей у нас всё же было ниже общемирового уровня - наши судебные поединки и дуэли процветали именно как реликт самоуправления. В какой-то мере даже как филиал теневого правительства.
Виноградный силт слегка обузили по моей исхудавшей руке. Стальная Тергата получила новую украсу. Я попросила выгравировать вдоль всего обуха надпись: "Агностик отдаётся разуму. Христианин - Богу. Я - великому Ветру, которому слепец отдаёт свои стрелы". По-лэнски это выглядит немного короче.
Иные перемены назревали, а в связи со мной назрели окончательно и лопнули, как нарыв. Оддисена фактически внедрилась в правительство, когда Марэм исчез в закромах родины, а дядя Лон умер "от сердца", что нетрудно было, в общем, предвидеть. Матушка осталась властной вдовой, но царила исключительно в пределах каменной ограды Ано-А. Я свиделась с ними со всеми - чужие люди. Куча детишек разного калибра, кое-кто считался моим родным внуком или внучкой. Это обескураживало много больше, чем Сидна, которая приехала с северного побережья ради одной меня: ухоженная, безупречная дама средних лет с пышной фигурой. Все дети были, по моим ощущениям, какие-то неправильные, словно пустые внутри, и многие взрослые тоже. Разве что тётушка Глакия порадовала: ссутулилась, скрючилась в пояснице аки та креветка, но глядела бодро и поспевала всюду с невиданной прытью. И Христос, пригвождённый к цветущей яблоне, сохранился - висел на стене угловой комнатки. Престижные мансарды уже давно были не про них двоих.
– Эк тебя носило по забугорьям, - сказала тётушка вместо приветствия. - Видом будто коряга на солнцепёке. В тенёчек бы тебя посадить да поливать как следует.
И сладко расплакалась у меня на плече.
Должностной работы оказалось, вопреки опасениям, не так много: ведь магистр тире понтифик отвечает в основном за исключения и прецеденты. То, что может идти своим порядком, - идёт.
Кандидата в президенты, достойного человека плюс натурального оппонента соединённому Братству Хрустального Стекла, найти было непросто. Многих продиктованный нами выбор удивил: человек из ближайшего окружения сладкой парочки, главный референт и вежливый оппонент, ничем особым себя не проявивший. Не заслуживший похвал даже за то, что при нём тайные правительственные службы работали как электронные часы, а экономика была совершенно независима от скачков в политике и на бирже. Не запятнанный даже предательством одного из своих шефов, которое по факту осуществили другие люди. Рейналт Ди Райнеке - мы надеялись, что затык посередине полного прозвища и лисий хвост в конце уменьшат личную популярность. Главу правительства не принято звать "Рейни".
В устных анналах Рейна обрисовали как старшего брата Майи, которую обозначили именем Майя Дари или Майга Ди. Будто бы он лично втянул нас обеих в ту смертельную историю. Да мало ли что говорят! На самом-то деле наш Лис Ренар был слишком умён для роли опереточного злодея - а ум мы всегда предпочитали сплошной порядочности. Скверное поведение приносит мало выгоды в Великом Динане.
Замешан он-то был, натурально, как же без этого, но совсем в другом...
А ещё меня постепенно готовили к Рутении, пребывание в которой должно было нанести на мне завершающий штрих. Согласие Татьяны было
Кое-что, всем на удивление, прямо-таки просилось на мой воображаемый щит в качестве девиза:
"Я никогда не любила Рутенский Союз. Я была совсем другое государство".
"Я готова поддержать любую соплю на ниточке, которая отделилась бы от Рутена и зажила самостоятельной жизнью".
Поэтому Татьяна сравнительно легко согласилась на махинацию, тем более что потомством обросла куда меньше моего. Была даже рада вырваться из тех не в меру обширных пределов, которые считались её родиной. Я же была приговорена к камерному аду, и изменять этот приговор было не в моих интересах.
Когда же юнцы не выдержат и начнут задавать встречные вопросы, текло под всем красноречием Та-Циан. Или они уже - так подсели, что не рыпнутся? До того искусны, что получают всё, что хотят, и без дополнительных ходов? Как бы мы не пытаемся друг друга пересидеть.
– Здесь ад? - задумчиво проговорил Рене.
– Или, может быть, чистилище? Вот бы не сказал - нам-то внутри него неплохо. Свой рай ты лепишь при жизни, хотя ближнему он может показаться абсолютно жутким местом. Ибо он видит в субъективности некую объективность и принимает её за чистую монету ... Или это как раз ад - по причине таких вот, как мы?
– Возможно, из-за таких, как я, - с облегчением откликнулась Та-Циан. - В Великом Динане женщины требовательны, а их специфическое искусство ценится куда больше умения плодиться. Последнее - не достоинство женщины и тем более не добродетель, а всего-навсего качество - полезное или вредное в зависимости от обстоятельств. В Рутене из чрева делают буквально фетиш: все сплошь помешаны на том, как бы не вымереть, и практикуют оголтелое деторождение. Телесное же мастерство женщины рутенцы оценивают слишком дёшево, в большинстве случаев - вообще никак. Присваивают и требуют верности. Собственно, нет ни одной здешней дамочки, которая себя бы не дешевила. Это притом, что и на самом деле они мало куда годятся. Напридумывали всякой техники-механики, но она ведь лежит вовне тела и его чаяний.
– Всё это мы читали, - прибавил Дезире. - Мы виноваты?
– Хм. Допустим, да. С другой стороны, вы экономите мне силы на более детальный разговор, а если я повторяюсь, то главное, чтобы слушали и не смели возразить.
Ещё беда. Мужчина и женщина совершенно разные - на том уровне, что делает его им, её - ею. Чтобы мало-мальски притереться друг к другу, нужна целая жизнь безуспешных попыток, хотя истинная страсть, явление крайне редкое, поражает как удар грома и сплавляет двоих воедино. Большая часть гетеросексуалов даже не пытается. А если в разнополом союзе упор делается на то, чтобы преодолеть разность природ и обогатиться, чем вот это не скотоложество? Телесный инцест, лежащий в корне адамова племени, духовная зоофилия и как венец - искусственное оплодотворение ветеринаром.
"Я постаралась оправдать игры моих сынков. На всякий случай: вот не думаю, что их это терзает и угрызает. Ни кровь, ни плоть, ни прочие забавы... Хотя и сама душой не покривила, рассыпая обиняки и намёки. Но теперь берём зверя за рога".
– Что делать - признаюсь, наконец. Иногда требуется сделать первый шаг, пускай и ложный. В Рутен меня заслали с конкретной побочной задачей - наподобие того, как духовное Великое Делание сопровождается физической метафорой получения золота из чёрной грязи. Мне надо было найти здесь неразлучную пару оборотившихся земляков, которая пережидает время от воплощения до воплощения. По идее любую. Я отыскала вас. Возможно, нас с вами притянуло друг к другу нечто, случившееся в прошлой жизни. Я сдала вам уйму карт - какой пасьянс вы сумеете разложить?