Осень матриарха
Шрифт:
Оттуда же доносился смутный шум, который терялся в массивных стенах: разумеется, не уличный и даже не с площадки для выгула заключённых, похожей на перевёрнутое вверх дном решето. Та-Циан почти что нутром чувствовала внутреннюю архитектуру той части древней крепости, где находилась, - словно, побывав в нескольких далеко расположенных друг от друга помещениях, нарисовала внутри себя некий примитивный чертёж и позже дополняла его крупицами более скудных сведений.
Наружный гул то нарастал, то убывал, наконец, исчез, словно, как и зрение, погряз в разбухшей вате. К этому времени корм перестали бросать
И тут дверь лязгнула и распахнулась. Кряжистый силуэт возник в ослепительно сияющем проёме. Человек спросил громко и хрипло:
– Ина может сама подняться?
Не дождавшись, сошел вниз и подхватил узницу на руки.
Две вещи, которые не было сил ему сказать: она не ина, потому что и второй нагулыш из неё исчез. Ина ведь, как приучили деревенские, - та, которая исполнила долг перед родом. И нет смысла говорить с ней в третьем лице, как со знатной: если и поняла сейчас его, то с великим трудом.
Но третью вещь она сделала. Сказала тихо:
– Погоди. Я... напишу.
Не кровью по камню, как великая монахиня Хуана де ла Крус: в её норе хватало иных телесных гуморов. На внешней стороне обшитой железом двери - всей влажной и липкой кистью:
Я ВЫШЛА, ЭРДЖЕБЕД.
Эрджебед, мужская форма от имени Елизаветы, - так звали медика.
А её спасителем был как раз тот непостижимый Керм. Неописуемо прекрасный и мощный. (Рост - метр шестьдесят вместе с сапогами, ноги колесом, глубокая вдавленная рытвина посередине лба по самые брови прикрыта шитой золотом тафьёй, сивые кудри стрижены налысо, от крючковатого носа до самых губ, еле прикрытых жидким усом, идут резкие морщины - чисто клещи.)
Каким приблудным ветром занесло полудикого горца вместе с его разбойничьим отрядом - на другой край острова, в когда-то чинный, а теперь постылый и опустелый Эдинер? Отчего именно его люди взялись переворачивать брошенный Замок Ларго вверх дном? Кто вообще дал наводку? Задачка...
Его люди разбили палаточный лагерь посредине заповедника Цианор-Ри, на берегу озера, поросшего знаменитыми огненными тюльпанами. В Сибири нечто подобное называют "жарки", но то вроде как купава. Но какой смысл спорить о названии, когда сам цвет еще даже не в бутоне, одна прошлогодняя привядшая трава? А вокруг озера грязно, весело и построение далеко не как в римском военном лагере. Собственно, и озеро, и замок отстояли от бывшей столицы примерно на треть "конного ристания": верховому отряду не пришлось с налёту одолевать широкие проспекты вместе с извилистыми улочками. По словам Керма, в Дворце Собраний заседало "кой-какое всенародное правительство", а окрестности были заняты войсками красноплащников.
– А мы, Каэта, работаем по договору, - объяснил он с важностью.
– Наймиты и кондотьеры. Жалованье нам платят исправно, присягать не заставляют, а слово и безо всяких клятв держим крепко.
Его живой трофей прежде всего накормили чем-то вроде мягкого забродившего творога - давать твёрдую пищу побоялись. Затем дочиста отмыли в лохани и разодрали спутанный долгий волос железными гребнями - ни кость, ни латунь, ни что иное такой войлок не брали, да парни и не мудрили особо. По ощущениям и то, и это, и - лишь отчасти - присутствие
– Это хорошо, Кейти, что в тебе столько нетронутой мощи осталось. Дыхание чистое, без хрипотцы, от ран одни тени под кожей, ожоги на спине и то будто плёнкой затянуты.
– Я ведь по-настоящему Та-Циан зовусь, - поправляла она то и дело.
– Пускай Та-Циан, Каэтана ведь имя священное, жертвенное. И не корёжься особо, если не от одной боли. То, что в мужчине выступает, в жене прячется, оттого мы и должны всегда служить вам и вашей тайне. Привыкай.
Как это, мог бы спросить любой рутенец, не исключая её недавних домочадцев. Так ведь это сказано не о потаённых членах - об истинном мужестве, объясняла она невидимому оппоненту. Таким, как Та-Циан, да и Майя, не к лицу бахвалиться и выставлять его напоказ. А о служении: они обе - избранные, Керм же - язычник. Но и чуточку исламист, пожалуй.
Между прочим. Ожоги, сказал он? Но вроде бы к ней не прикладывали огня. Хотя мудрено было почувствовать во всех тонкостях, что с ней творили...
Та-Циан покачала головой, поплотнее укрыла своих мальчишек и ушла на кухню - готовить на скорую руку второй завтрак. Или обед. Или... как там его... ленч.
"Слабоват народец. Дать им, что ли, причаститься? Сами они явно побаиваются крепко подсесть на человека, - подумала женщина, вновь склоняясь над обширным ложем.
– Дома практикуют чистую духовность - а кормиться улетают на сторону".
А вот платье на ней не годилось никуда: собственно, его и не было, пришлось грязную девичью тушку в войлочный ягмурлук заворачивать. Керм, который надзирал за действом, заметил:
– Стоило бы по пути сюда в какой ни на то склад завернуть или на брошенную квартиру. Рюшечек-оборочек у нас нет и заводить не собираемся.
При мысленном упоминании о нарядах её ведьмёныши встрепенулись. Выходит, учуяли? Отлично.
– Всё равно теперь обычные наряды не по мне, - тогда сказала я. - С такой чуткой кожей один исподний шёлк впору придётся.
А такое, чтоб вы знали, издавна кладётся под боевой доспех в полном сборе. В старину - под кольчугу и стёганый камзол с шоссами, позже, когда начался огнестрел, - под длинный кафтан из бычьей кожи и даже суконный китель. Стрелу и пулю бельё не остановит, но потом можно бывало и вынуть - если на излёте. Шёлк-сырец ведь тягучий... И грязи меньше, и вши не заводятся.
– Трико-сеточку под чёрный шмот, чтобы полиуретан не окрашивало, - тоненьким голоском добавил Дезире. - Или френч-резин.
– Чудо-юдо, какой тебе полиуретан, - фыркнул Рене. - Ты кем это себя вообразил?
– Да что такого?
Но Та-Циан именно к подобной обмолвке и стремилась.
Получается, ребята маскируются под кукол чаще, чем признаются. Буквально в образ вошли. Или так, дурью мучаются? С Дезире станется и не такое...
– Чтобы отсутствия шарниров не заметили - одеваетесь и глаза отводите. А что вы делаете, когда в витрине запирают или в сундуке с дорогими игрушками?
– Ну, высочиться или обратно просочиться - не проблема, - похвастался Дезире.