Осень матриарха
Шрифт:
Ах, эти величественные строения... На нижние этажи допускали всех, там явно было пастбище для туристов и афиша обычного современного города. Но всё равно это были по виду больше офисы, чем лавочки. Очень строгого вида, практически хайтек: выглаженное и выпрямленное до полусмерти дерево, полированный металл, стекло без пузырьков.
Хозяева не лгали иноземным гостям, говоря, что наверху - засекреченный информационный центр. Только вот там не было ничего похожего на то, что современный человек представляет на этих словах.
Каждое здание - монолит с уровнями и ходами, что заложены сразу при его рождении.
– Как тебе это сейчас, скороспелка? Нет, не раскрывай рта. И глаз пока не раскрывай этак возмущённо, наоборот, зажмурься. Думай. И как только придёт в голову нечто без оттенка явной чепухи - валяй.
– Чепуха - признак правильного мозгового штурма, - пробормотала я.
– Вот и оставь сей штурм унд дранг при себе, - ответила моя тогдашняя наставница. - Бурей и натиском в шиллеровском духе ничего стоящего не преодолеешь - тут не запад, восток нужен.
В свете динанской географии стороны света меняются местами, но метафора есть метафора и касается лишь образа мысли.
("А теперь и в самом деле помолчим - имеем право, как говорится. Пусть парни ловят не фактуру, но запах. Потому что я в конце концов произнесла:
– Никто не упоминает, как ход в шаре был проделан. Если шар был сложен из двух половин, тогда ещё понятно: протравлен или выточен алмазом до склеивания. Если, когда выдували, вложили тугоплавкую проволоку и потом выдернули... Если капнули плавиковой кислотой... Нет, не получается. Проволока порвётся или перегорит, кислота протечёт боком.
– Наплюй, - отозвалась Диамис. - Технолог из тебя никакой. Не изобретай лампочки накаливания в энном веке до нашей эры. Первая догадка верна, остальное - белый шум. Или там дым. Разноцветный. Ну?
– Кто прошёл толщу впервые, тот может с успехом странствовать до бесконечности, - вдруг ответила я. - Правильный вопрос уже заключает в себе ответ. Остальное неважно.
– Браво, - ответила она без такого уж восторга. - Отыскала свой модус операнди".)
– А что вы там делали, в большущей стеклянной головоломке?
– спросил Рене. - Вместе держались? У вас там хоть был проводник?
– Сверхпроводник, - хихикнул Дезире.
– Ты бы ещё спросил, вышла ли наша инэни оттуда или осталась внутри.
("Этот явно умнее своего напарника. Неудивительно для кошачьей натуры. Хотя человечий пёсик, возможно, лучше притворяется. Что скажу им вслух? В какой-то мере я и осталась в стеклянном дворце, чисто технически -
– Огромная радость и страшное напряжение, - сказала Та-Циан наконец. - Мистик описал бы это как встречу с божеством, только к происходящему был совсем другой ключ. Зрелище для всего тела. Современный человек скажет - информация, но у него не появится мысли о том, что чистая информация есть наиреальнейшее в мире, realiora. Раньше моё "я" было отчасти риторическим: имелся в виду некий обобщённый ученик. Конкретно мне, именно той, что носила имя Таригат, удавалось в известной мере держать полученное знание в отдалении от себя: тем и спасалась. В конце концов, я была из рода Тергов.
("Многозначительная обмолвка. Возможно, напрасная. Во всяком случае, не стоило бы так акцентировать насчёт рода, а не служения".)
Надо пояснить, что конкретно происходило со мной. В голову вкладывались не сами мысли и факты, но многофакторный, многофактурный ключ к тому неясному, что их воспринимает и производит внутри самого человека: к корню, истоку, типу и форме мышления. То есть каждая беспризорная деталь попадала на заранее приготовленное место, подвергалась обработке и осваивалась. Будто ты заранее знал, что чего стоит, а не выводил это путём индукции. От рождения имел живое чувство мироздания. Или - уже давно знал, и теперь это знание раз от разу проявлялось и закреплялось.
В Сухой Степи я уже начала чувствовать, что события моей жизни как бы подстраиваются под меня, чтобы подхватить. Если я отказывалась от воли, то начинала чувствовать некие токи и пределы и следовать им.
– Река, - тихо ответил Дезире.
– Вы сравнивали.
– Да, именно. Только сильнее, отчётливей. И теперь я по вечерам размышляла: не только над вереницей совпадений, не такой уж и удивительной, - над самим эроским образом жизни. Ведь жить в нашем кочевье было, не в пример иным местам, легко. Любое умение ложилось прямо в руки. Ни разу нам не приходилось разбираться с сапной лошадью. Ягнята рождались и росли крепенькими, волк, если его не удавалось отогнать, никогда не резал больше одной овцы, и то в чём-то ущербной. Разумеется, он такой не выбирал - получалось натуральным образом.
В тех местах, где расчищали делянки и сажали какой-нибудь злак, его не забивало пыреем, не гнездилась на нём и спорынья - казалось даже, что если вдруг попадалась, то ради того, чтобы из неё сделали лекарство. Но и дикорастущей красоты и полезности колыхалось целое море - рви не хочу. Ни о каких "Красных книгах" тамошние девочки-сборщицы не слыхивали. Отблески сей благодати накрывали и Динан, так что непросто было отделить один образ существования от другого; это здесь, в Рутении, я почувствовала сплошной мрак. Говорю не о политике.