Осень матриарха
Шрифт:
– Достойное поведение, - кивнул он.
В чём смысл приведенного диалога? Когда ты стремишься выложить некую - не то чтобы тайну, но трудное знание, а тебе не идут навстречу, это побуждает настаивать. Равнодушный подобен в меру увлажнённой почве: принимает ливень охотно, хотя без жадности.
Нить за нитью, узел за узлом я вытянула и распутала пряжу. Стоило бы испугаться, насколько удачно я попалась в сети: хотя и тут можно пристегнуть более или менее рациональное толкование. Могло быть совпадение случайностей. Но скорее - сама Сухая Степь тысячью глаз следила и вела меня туда, куда ей надо. Я приняла исхоженный путь, которым пользовался мой
Вот такие мои разъяснения, пожалуй, добавляют лишней мути, ну и ладно.
А теперь - о том, что я постепенно вытянула из новоявленного родича, благо Валиулла не препятствовал нашим рандеву: как я думала вначале, предполагая передать меня по эстафете безнадёжно холостому шурину. Немудрено: я проигрывала эроским дамам по всем параметрам. Кроме одного, о котором не стоило никому сообщать: я была вечной, как бацилла внутри известковой капсулы, и давно о том догадывалась. В том смысле, что если мне понадобилось умереть, то кому-то стоило бы хорошенько о том позаботиться.
Выезжали на встречи мы верхами и в сопровождении каждый - своего отряда кешиков: его лучники и мои сабельщики. Находили приятного вида лужайку, где прорастали не одни камни, приказывали спутникам разжечь костёр (знак стоянки, неизбежный, несмотря на любую жару), садились на корточки друг напротив друга и в отдалении от сторожей. Иногда раскуривали одну трубку на двоих и передавали её из рук в руки - ритуал только для данной ситуации, оба были некурящие. Разве что насуат временами жевали - такие листья, вроде местного бетеля, смешанного с негашёной известью, и так же красят рот и губы в алый оттенок. Это когда приходилось долго не спать у колыбели или во время ночных перегонов; но не прямо сейчас. Мы и без того были чуточку под хмельком друг от друга: слепота потворствует более интимным ласкам. И хотя жилы такое выматывало из обоих изрядно, общаться со Снежным Барсом без перерыва можно было часами.
Короче говоря, Идрис продавал мне сначала известное всем, позже - негромкие семейные секреты, делая из них своего рода ловушку. Однако я неплохо умела заглядывать за ширмы и покупать дорогое задёшево: мы явно друг друга стоили. Тайны открывались мне палец за пальцем, как говорят в Динане о вещах, которые крепко сжимают в кулаке: живом воробышке или эфесе шпаги.
Они в самом деле оказались единокровными братьями: Джен - старший, Идрис - младше одним-двумя годами. Как часто бывает в Степи, - от разных матерей. Как бывает не так уж редко - старший лелеял младшего и более немощного, пока обоих поочерёдно не забрал мужской мир. Младший из вывернутой наизнанку благодарности вечно забирал верх над старшим.
Первый брак был заключен по сговору и расчёту родителей - с тем, чтобы родились хорошие дети. Снежный Барс появился на свет от пылкой любви. "Нельзя было такое допускать, - пояснял Идрис.
– Взаимная страсть отца и матери - дурное наследство для потомков. Денгиль, благодаря слиянию малых капель Древней Крови, был удачей во всём, кроме одного: в душе у него поселилось томление. Истинное жаждет соединиться с таким же истинным - ценой чего угодно вплоть до самой смерти.
("Тут я всякий раз вспоминаю судьбу моего Эно. Имя, сходное с Идрисовым, тяга - Дженова: вопреки рассудку и расчётам отыскать свою половину от Древних, зачать, дождаться, изменить себя - и уйти. Хотя вот мой собственный любовник как раз не дождался".)
Итак, любовь отца и матери самого Идриса захлестнула всё расчёты. "Хафисат была прекрасна, как Ракель, и так же мало пригодна к вынашиванию, - пояснил он, - но не это оказалось главной бедой. Отец не послушал советов, и мне досталась не капля истины, но целое озеро, скрытое в наследственной материи. И недуг, который был воздаянием за чужую дерзость".
– Язык шибко образный, я понимаю, - пояснила Та-Циан.
– Я на всякий случай пытаюсь воспроизвести стиль и не упустить нюансов. Речь идёт о том, что желаемые доминантные гены, которые следовало пробудить в потомстве, в случае Джена уравновесили друг друга. Идрису же пришлось поневоле платить: с редкостными дарами тела и души, которые он получил от матери, намертво сцепился ген глазной слепоты. Но само тело было на свой лад зрячим, душа - провидческой, лицо и осанка казались самим совершенством. К тому же годы его практически не брали. Стоило ли платить такую цену - вопрос не к Идрису: то, чего нет, ценишь больше того, что есть.
– С одного того оба и ссорились, - спросил Рене со странной риторической интонацией.
– Один пытался утешить другого, а другой не хотел утешиться и подчиниться, потому что это оскорбляло. И нередко давал волю ненависти.
– Именно. Дженгиль мягко обуздывал своего младшего, это было корнем всех проблем, - кивнула Та-Циан.
– Если бы они не любили друг друга так сильно, как говорил Байрон... Здесь присутствовала любовь - и конфликт, исходящий из природы самой любви.
– Ведь истинная любовь по определению мятежна, - пробормотал Дезире.
– Ревности и бурь в ней больше, чем покоя, и нечем утолить жажду.
– Лично Барс такого не утверждал, понятное дело, - отозвалась женщина. - Объяснял гордыней своего старшего. В Сухой Степи-де тому показалось тесно, вот и забрал горы под свою руку. В определённом смысле.
– А Степь оставил брату из жалости, - догадался Рене. - Такое ведь не прощают. Я прав?
– Не совсем. То есть да, прав, но перескочил через несколько важных ступенек. В промежутке можешь представить себе бурный разговор двух посвящённых, расчётливую сделку с обдумыванием ходов, душераздирающее прощание Давида с Ионафаном. Или традиционный любовный треугольник и ссору, как ни пошло это звучит: Ирбис явно привлекал к себе симпатии эроских дам. Да что там - он и меня чаровал буквально на инстинкте. Хотя вряд ли я ему нравилась даже без учёта того, что он обо мне уже понимал.
("Позиционная война. Он стремился расставить сети и завладеть; я втихомолку стригла купоны с ситуации - беспечно, как человек, которому нечего терять. Так, скорее всего, было и между братьями: приязнь всегда под конец рождает соперничество. Очаровательный трюизм. Всё это я говорю для отвода глаз. Нарисуйте в уме безусловную чепуху, но по смежности додумайтесь до более очевидного. Чего было больше между мной и Идрисом, если уж мы повторяли старую модель отношений? Тяготения или отталкивания, любви или ненависти? И самое главное. Если Джен поистине был в Лэне тем, на что претендовал, пока не осудили, то кто его брат здесь и сейчас? Интересно, мальчики задумались над этим или пока нет?")